Юстиниан Великий

2. Территория империи Ю. при воцарении. Внешние и внутренние затруднения в первые годы. Завоевания и отношения к соседям. Действительность, окружавшая Ю. при вступлении на престол, далеко не соответствовала его идеалам. Раздвоенный со смертью Феодосия Великого (395) римский мир с тех пор более не соединялся. Запад, постепенно занятый варварами, не входил в состав монархии Ю., и территория последней ограничивалась восточными областями. В Европе к ней принадлежал лишь Балканский полуостров (до Дуная), и то без северо-западной части (Далмации), захваченной остготами. В Азии владения империи обнимали всю Малую Азию до Армянских гор (почти до Кавказа), Сирию (за верхний Евфрат) до Месопотамии и отчасти северную Аравию. В Африке за ней сохранились Египет и Киренаика. Вся территория разделялась на 64 провинции (έπαρχίαι), соединенные в две неравные префектуры претория (ύπαρχιαι): громадный Восток (51 провинция) и гораздо менее значительный Иллирик (13 провинций). Разношерстные по составу жителей, проникнутые различными степенями романизации или эллинизации, области были довольно равнодушны к бытию великого целого. В некоторых из них (Египет, Сирия) проявлялись даже симптомы сепаратизма. С востока империи угрожало сильное новоперсидское царство Сасанидов; на Дунае ее тревожили гунны и славяне; на северо-западе не вполне твердо была установлена граница с остготами. Таким образом работы оказалось бы много, если бы новый император ограничился защитой границ. Внутреннее состояние империи также нельзя было назвать благоприятным. Провинциальное население было разорено худой администрацией, вымогательством чиновников, разбоями, грабительством войска; оно погружалось в апатию или роптало. Столицу постоянно обуревали волнения. Лишенное политической свободы общество страстно увлекалось зрелищами гипподрома, содержавшегося казной для потехи жителей Константинополя. Многолюдные клубы содержали и отстаивали каждый своих знаменитых наездников на конских ристаньях. Правительство допустило возникновение могущественных корпораций, с определенным составом (в клубах участвовали представители аристократии, к ним примыкали простые люди, даже пролетарии), богатой кассой, выборными старшинами (демархами). Под влиянием запутанных и жгучих интересов громадного города, цирковые (спортивные) клубы превращались в политические партии, претендовавшие на роль выразителей общественного мнения. Если одна из них поддерживала царствующего императора и пользовалась покровительством, то в другую собирались недовольные, преследуемые за религиозное разногласие, за сочувствие к павшей династии или к новому искателю власти. Партия, таким образом, могла сделаться важным органом оппозиции. Происходило любопытное соединение самодержавия с вольностями столичного населения, которые могли служить поводами опасных бунтов. Один подобный случай произошел в первые годы правления Юстиниана. В начале VI века ревностные сторонники императора Анастасия, поддерживавшего ересь монофизитов, сгруппировались в партию "зеленых", а "синие", защищавшие исповедание Халкидонского собора, приобрели значение при Юстине I. Приверженность к богословским распрям подливала масла в огонь борьбы между партиями. В начале царствования Ю. к синим благоволила императрица Феодора, так что оппозиционные элементы сплачивались в рядах зеленых. Энергично абсолютистская политика Ю., при безграничном своеволии чиновников, обострила разнообразные неудовольствия, постоянно волновавшие знать и народ, и в 532 г. на почве цирковых демонстраций разгорелся жестокий мятеж. Начавшись 13 января в форме обычных жалоб зеленых императору на притеснения полиции, восстание в следующие дни охватило всю столицу. Бунтовщики требовали смещения главных советников Ю., Трибониана и Иоанна Каппадокийского, а после неудачной примирительной попытки императора мятеж направился уже прямо против него. "Долой Ю.!" - такой клич раздавался по городу. Синие присоединились к восстанию. Императором был провозглашен Ипатий, глава династии Анастасия. Бунтовщики приняли, как девиз, слово νίκα ("побеждай!"), которым публика подбодряла возниц во время бегов. Поэтому само движение получило название "ника". Весь город находился в руках восставших. Они предавали его пламени и уже теснили дворец; Ю. только энергией Феодоры был удержан от бегства. Опираясь на гипподром как на крепкую базу, мятежники казались непобедимыми, и лишь соединенными усилиями Велисария и Мунда удалось выбить их из главных позиций, при помощи оставшихся верными отрядов войска. Бунт был подавлен в крови 30000-40000 участников его.

Радуясь победе над внутренними врагами, опираясь на обнаруженную силу своего правительства и войска, Ю. решился развернуть обширный план завоевательных предприятий. Он считал делом чести восстановить империю в ее прежних пределах, вновь воссоединить Запад с Востоком. Варварские государи, владевшие Италией, Галлией, Испанией и Африкой, рассматривались в Византии как ставленники императора, его подручники, управляющее по его полномочию. Войны против германских королей являлись, в свете такого воззрения, лишь наказанием их за непокорность: они возвращали под непосредственную власть императора власть над временно отчужденными варварам провинциями. Такое представление разделялось и римским большинством населения варварских государств, даже их королями. Во время Ю. к такому пониманию дела присоединялось еще религиозное побуждение: христианнейший государь обязан, если нужно, силой подчинять себе постепенно все народы, чтобы распространить между ними истинную веру. Уже Евсевий неокесарийский строил такую теорию. В VI веке она получила дальнейшее развитие в политических планах Ю. и его сотрудников, являясь почти предвозвестницей средневековой теории "священной римской империи". Императора поддерживало общественное мнение правящих классов. Даже Прокопий объявлял, что государь с высокой душой должен желать расширить свою территорию и покрыть славой свое царствование. Планы императора направлялись прежде всего против вандалов Африки и остготов Италии. Стремясь во что бы то ни стало прекратить войну с персами на востоке, он заключил с Хозроем Ануширваном невыгодный договор, назвав его "вечным миром" (532 г.), и стал собирать силы для войны с вандалами. Дело рисовалось опасным и трудным, вследствие дальности расстояния, отсутствия сухопутной твердой базы, обширности незнакомого театра действий, кажущегося могущества врагов. Но Ю. был непоколебим, и экспедиция против вандалов была решена (533 г.). Армия Восточной римской империи давно уже не пополнялась из среды жителей империи путем равномерного распределения между ними рекрутской повинности, как обязательной службы. Только землевладельцы окраин продолжали служить для защиты границ; основные кадры войска пополнялись волонтерами самого пестрого происхождения. Существовала особая императорская гвардия, предназначавшаяся главным образом для охраны дворца и столицы. Все крупные военачальники имели право держать около себя дружины (ύπασπισταί), иногда довольно многочисленные. Главная масса войска составлялась из групп разных варваров - "федератов", - обученных по римскому образцу. Военное искусство этой армии было хорошее, вооружение - превосходное. Стойкость в бою тяжеловооруженной пехоты бывала несокрушимой; пешему войску помогала набиравшаяся преимущественно из гуннов кавалерия, легкая, подвижная и смелая. Как пехота, так и конница были снабжены луками, являлись отличными стрелками и могли начинать сражение издали. Византийские солдаты отличались удивительной храбростью, но их вдохновляла жажда добычи, а не сознание патриотического долга. Дружным натиском они вырывали у врага победу, но затем разоряли страну, грабили жителей, роптали против продолжительного и трудного похода, теряли дисциплину, готовы были на бунт и измену. При таком положении вещей огромное значение в ходе и направлении войны приобретала личность полководца, его умение заслужить любовь войска и авторитет над ним. Высокие качества армии Ю. обнаруживаются из того факта, что с вандальским королевством справились 15000 человек, с остготским - от 25 до 35 тысяч. В главных своих военных сотрудниках - Велисарии и Нарсесе - Ю. нашел не только блестящих, но вполне подходивших к условиям войны военачальников. Вандальское государство ослаблялось тяжелым положением большинства романизованного населения, обращенного в зависимость, и враждебностью католического духовенства, раздраженного господством ариан. Крепость варваров расшатывалась мирной жизнью среди цивилизованной обстановки и непривычным южным климатом. Последний вандальский король Гелимер не оказался на высоте положения, и скоро (534 г.), после двух победоносных сражений, Велисарий занял всю страну. Карфаген радостно открыл ему ворота, как избавителю от ига. Гелимер и его сокровища попались в руки победителя, Велисарий получил пышный триумф, Ю. прозвал себя "африканским и вандальским"; завоеванная Африка образовала особую (третью) префектуру. Но дела там было еще немало: заняты были лишь Карфагенская провинция, Триполитана, Нумидия и восточная Мавритания. Западная часть Африки осталась не завоеванной, и преемникам Велисария - Соломону и Герману - пришлось напряженно отстаивать новую префектуру от набегов берберских шаек и остатков вандальских вооруженных отрядов.

Легкость победы, одержанной над вандалами, придала императору решимость обратиться против остготского государства. Он вмешался и здесь в споры о престолонаследии. Велисарию приказано было высадиться (с небольшим войском в 7500 человек) в южную Италию, под предлогом наказания готов за гибель Амаласунты, дочери Теодориха Великого. Другой корпус должен был вторгнуться туда же через Далмацию (535 г.). Здесь также империя могла рассчитывать на непрочность связи между туземным мирным населением полуострова и вооруженными готами. Сначала война пошла быстро и успешно: Велисарий занял Сицилию и Неаполь. Неудачи привели неспособного короля остготского Теодагада к падению. Избранный на его место Витигес промедлил на севере в Равенне, чтобы прежде всего справиться с нападавшими и на него франками, а в это время Велисарий овладел Римом. Готы собрались с силами, обложили Рим огромной 150-тысячной армией, и Велисарию пришлось перенести тяжелую осаду. Только через год прибывшие с Востока подкрепления освободили его от серьезной опасности. Готы начали терпеть поражения, несмотря на несогласия между Велисарием и присланным к нему на помощь Нарсесом. После удаления последнего Велисарий подступил к Равенне, которая была сдана ему партией знати, задумавшей, чтобы избавиться от опасности, предложить полководцу Ю. королевскую власть в Италии. Велисарий, однако, остался верен императору, взял в плен Витигеса и отправил его в Константинополь (540 г.). Ю., под предлогом окончания похода против готов, отозвал Велисария из Италии (император всегда с подозрительностью относился к популярности своего знаменитого слуги) и послал его на Восток против персов, с которыми возобновилась война. Но силы готов не были окончательно сломлены. Они сплотились около энергичного и воодушевленного Тотилы (541 г.) и привлекли на свою сторону многих италийцев, недовольных начавшимися притеснениями "греков", т. е. византийских чиновников. Борьба вновь возгорелась, и в продолжение 10 с лишком лет готы мужественно отстаивали свою независимость. Тотила возвратил под свою власть весь полуостров, и на этот раз даже вновь призванный Велисарий (544 г.) долго не мог справиться с врагами: перед патриотическим героизмом варваров как бы поблек гений военачальника, в распоряжение которого недоверчивый император дал, впрочем, ничтожные силы. Слава его померкла, и он должен был уступить место (548 г.) другим. В 550 г. главное начальство над войском в Италии было поручено Герману, которому смерть помешала остановить успехи Тотилы. Тогда Ю., поняв, что всему предпринятому делу грозит катастрофа, сделал решительное усилие: он снарядил значительное, хорошее войско и поставил во главе его Нарсеса, не уступавшего Велисарию в военных талантах. Последний медленно, но превосходно подготовил кампанию и весной 552 г. начал наступление с трех сторон - из Далмации, Сицилии и Адриатики. Тотила сосредоточился в Римской области. Большое сражение произошло при Тагинах (летом 552 г.): Тотила пал, вся северная и средняя Италия попала в руки имперских войск. Остатки готов собрались около последнего избранного короля Тейяса на юге, но упорный бой близ Везувия не спас их от гибели. Далмация и Италия, после почти двадцатилетней борьбы, были воссоединены с империей. Они образовали четвертую префектуру, и Нарсес был назначен ее первым правителем, со званием экзарха и с местопребыванием в Равенне. Все население было разорено продолжительной войной, беспорядками и насилиями. Прагматическая санкция Ю. 554 г. должна была установить правильный порядок во вновь завоеванной стране, но новое правительство покровительствовало лишь земельным магнатам и церкви; благосостояние большинства не могло возродиться при обычно свойственном византийской администрации фискализме; земледелие, промышленность и торговля Италии пали надолго. Надо было еще отразить франков на севере Италии, думавших воспользоваться готской войной, чтобы расширить свои владения к югу от Альп; пришлось справляться с набегом большой вооруженной толпы алеманнов, проникшей до самых южных пределов полуострова. В конце концов страна казалась вновь прочно приросшей к "единой империи".

Перебросить свои завоевания за Альпы Ю. не удалось; но уже вслед за войной с вандалами заняты были Корсика, Сардиния и Балеары. Патриций Либерий, вмешавшись во внутренние распри вестготов, завладел юго-восточными берегами Испании, с городами Кордубой, Картагеной и Малагой (начало 50-х годов). На Геркулесовых столпах (Гибралтарский пролив) империи удалось утвердиться еще раньше. Средиземное море реально превратилось почти в византийское озеро (все земли по его берегам, кроме южной Галлии и западной Мавритании, принадлежали Ю.).

Более быстрому и энергичному завоеванию остготской Италии препятствовало отвлечение внимания правительства Ю. делами Востока. "Вечный" мир с персами был скоро нарушен, и с 540 по 555-й гг. происходили почти беспрерывные нападения со стороны Хозроя Ануширвана. Трудно сказать, думал ли он отнять у Юстиниана ближайшие к его государству области или хотел только постоянно ослаблять его набегами на различные пункты по огромной пограничной линии и обогащаться грабежами и контрибуциями. Ю., в общем, держался по отношению к персам оборонительной тактики. Когда Хозроем завоевана была Грузия, Ю. поспешил захватить закавказские берега Черного моря, чтобы отрезать от него персов. Тогда же византийцами занят был южный берег Крыма. Чтобы склонить Хозроя к признанию прибрежной территории за империей, Ю. сделал ему ряд уступок в других местностях. Таким образом на востоке границы и положение империи мало переменилось в течение царствования Юстиниана. Его государству приходилось страдать на северо-восточных окраинах от постоянных вторжений расселившихся за Дунаем варваров - славян и гуннов. Они громили весь Балканский полуостров, проникали в Малую Азию, грозили Константинополю, опустошая обширные районы, унося ценную добычу, уводя множество рабов. В борьбе с варварами цивилизованному государству легко одерживать победы, но трудно достигнуть покорения врагов. Рыхлые массы их расступаются перед натиском регулярной армии, но в пустынных странах, которые они занимают, нельзя отыскать главных центров, которые можно было бы захватить. Чтобы окончательно победить, надобно колонизовать страну. Для такой задачи у Ю. не хватало средств, и он сознательно ограничивался и здесь защитой границ, мало-помалу ограждая дунайскую линию цепью крепостей, опиравшихся с тыла на двойной ряд укрепленных позиций в Балканах и Родопских горах. Польза, которую приносили эти военные сооружения, привели Ю. к решению одеть всю громадную границу империи такой же трудно проницаемой броней. Постепенно близ Сахары, в Альпах, в Месопотамии были устроены лагери и замки, укреплены города, развалины которых до сих пор поражают наблюдателя. Действуя на соседей не только оружием, но и "дипломатией", Юстиниан не без успеха применял старую римскую систему: "divide, ut imperas", стараясь поддерживать распри между врагами. Им введен был в практику опасный прием откупаться от нападений подарками, почти превращавшимися в периодическую дань. Это разжигало аппетиты варваров и доказывало персам уязвимость империи. Ю. стремился завязать дружеские сношения с Абиссинией, чтобы пробить через нее путь на дальний восток по Красному морю. Этим он надеялся, помимо Персии, оживить торговый обмен с Индией и Китаем. Больших успехов тут достигнуто не было, но какими-то монахами-путешественниками вывезены были из восточной Азии шелковичные черви, которые акклиматизировались в пределах империи. В Константинополе возникло довольно широкое производство шелка, давшее возможность обходиться без ввоза шелковых тканей из Китая через Персию. К завоеванию восточных рынков направлено было и занятие Крыма. Как бы справедливо ни обвиняли внешнюю политику Ю. в эгоистическом подчинении народных средств личной славе монарха, нельзя не признать значительности ее результатов с точки зрения идей мировой политики.

3. Законодательство и администрация. Социальная и религиозная политика. Ю. завоевал себе прозвище "великого" не одними подвигами полководцев, выполнявших его военные планы. Всемирная его известность покоится еще больше на громадном законодательном деле, составившем основу правового существования всех новых культурных народов. Выше было указано, что Ю. решительнее всех предшественников формулировал свою власть как абсолютную. По мере замены в официальной речи латинского языка греческим такая эволюция единовластия и самовластия обнаруживается в новых терминах, вошедших в употребление вместо старых. Магистратурное наименование - Imperator (носитель народного верховенства) - переводится чисто монархическим - αύτοκράτωρ (самодержец); проникнутое республиканскими воспоминаниями звание princeps (первый из граждан) подавляется греко-восточным титулом βασίλεύς (царь). Если Ю. не хочет, подобно восточным деспотам, открыто ставить себя превыше всякого закона (legibus solutus), то он, во всяком случае, безусловно берет в свои руки законодательство, как монополию верховной власти; задача переработать правовое наследие старины в духе согласования его с абсолютизмом, была, нужно думать, главным побуждением гигантского кодификационного предприятия Ю. Другим мотивом являлась необходимость систематизировать юридические начала, которые должны были служить руководством к функционированию громадного организма монархии. С того времени, как замолк голос великих юрисконсультов эпохи Северов, ужасающий хаос царствовал в памятниках права. Между массой императорских указов (constitutiones) и эдиктами магистратов господствовали неразрешимые на практике противоречия. Делавшиеся прежде попытки составления сводов (Кодексы Gregorianus, Hermogenianus, Theodosianus) далеко не устраняли этого зла. Необходимо было полно и цельно кодифицировать имперское право. Сначала Ю. учредил (528 г.) комиссию из десяти правоведов, с Трибонианом и Феофилом (преподавателем константинопольской высшей школы) во главе, чтобы собрать и согласовать императорские указы, изданные от Адриана до Ю. В следующем же году (529) задача была исполнена и опубликован в XII книгах кодекс Ю. (см. Corpus juris civilis), который был объявлен обязательным для всей империи и отменяющим предшествовавшие своды. В 534 г. было выпущено исправленное и дополненное издание этого памятника (Codex Justinianus repetitae praelectionis), текст которого именно и дошел до нас. В 530 г. Ю. поставил Трибониана во главе новой комиссии из 16 знатоков права: ей поручалось собрать и изучить всю массу сочинений римских юрисконсультов, извлечь из них тексты, разъясняющие вопросы права, и систематизировать их в руководящем и справочном издании для официального пользования. Это был классический труд, который самому Ю. казался невыполнимым для человеческих сил. Приказание императора было исполнено. Эксцерпты из трудов знаменитых законоведов были изданы, в 50 книгах, уже в 538 г., под названием "Дигесты" или "Пандекты". Правда, работа оказалась произведенной спешно и поверхностно; многие идеи великих ученых были искажены в угоду интересам и вкусам деспотической власти; многое важное пропущено, но тем не менее возник капитальный памятник, получивший огромное значение в истории и являющийся одним из важнейших документов для исследования римского права. Рядом с указанными крупными собраниями был составлен (Трибонианом, Феофилом и Дорофеем) краткий обзор действующего имперского права в 4 книгах, по плану знаменитого сочинения Гая, под именем "Институций" (533); он должен был служить школьным учебником для начинающих юристов. Чувство глубокого удовлетворения охватило Ю. по окончании этой работы: оно ясно сказывается в эдикте, сопровождавшем обнародование законодательства. Он восхваляет свои законы, как воплощение совершенного права, и заклинает всех возлюбить его, как сокровище. Теперь, говорит он, каждому доступна книга, в которой заключается "свод высшей мудрости". Объявляя свое собрание обязательным законом для всех, Ю. запретил всякую научную критику и даже дальнейшую разработку частными людьми выработанных принципов и предписаний права; можно было только переводить латинский текст на греческий язык и составлять указатели и сокращения. Комментирование совершалось лишь почти контрабандой. Но, конечно, император не предполагал стеснять свою собственную законодательную инициативу. С 534 г. до смерти Юстиниана вышло 154, часто пространных, указа по различным вопросам гражданского, церковного и административного права, которые составили сборник так называемых "Новелл". Послания редактированы большей частью на греческом языке, тогда как язык "Кодекса", "Дигест" и "Институций" - латинский; это свидетельствует внешним образом о том, что римская традиция еще держалась против нарождавшегося византизма. Все четыре части законодательного труда Ю. получили общее наименование Corpus juris civilis. Кодификация представлялась Ю. великой заслугой охранения и обобщения драгоценного достояния, завещанного античностью, перед которой преклонялся его ум (inculpabilis antiquitas). На деле это было теоретически последнее слово римского монархического права; практически Corpus должен был стать прочным фундаментом для твердого регулирования жизни общества и его управления. Административная реформа возлагалась самой силой вещей на императора, желавшего сделать из своего государства "идеальную" организацию. Ю. сам констатировал в своих новеллах полное расстройство управления, крайний упадок служебной нравственности должностных лиц и их авторитета, жестокие бедствия населения, страдавшего от вымогательств своекорыстных чиновников и алчного войска и от насилий земельной знати (potentes, δυνατοί, властели). С самого начала 30-х годов Ю. настойчиво принялся за устранение этого зла. С присущей ему верой во всесилие своей власти и в магическое действие высочайших указов, он стал очищать административный механизм своей империи. Создавать нечто новое ему не пришлось. Сосредоточение всех нитей управления в руках верховной власти и ее ближайших орудий, выполнение его функций стройно расчлененным чиновничеством, со строгой субординацией отдельных органов друг другу, с правильными отношениями между центральными и областными учреждениями различных ведомств, с бумажным делопроизводством - такая система, выработанная предшественниками Ю. (особенно с Диоклетиана), вполне соответствовала его взглядам и симпатиям. Оставалось только восстановлять, оживлять, укреплять и развивать вполне подходящий к абсолютной монархии административный строй. Новеллы Ю. богаты свидетельствами о постоянной и деятельной работе императора в данной области. Открыто признавая, что забота о пользе народа есть долг государя, император боролся против казнокрадства чиновников и их лихоимства, злоупотреблений или нерадения, не уставал призывать своих слуг к долгу и добросовестности, поощрял наградами, грозил наказаниями. Он стремился добиться улучшения административной работы созданием многочисленных органов контроля, предоставлением епископам наблюдения над гражданским управлением, устройством нескольких апелляционных судебных инстанций, дозволением обиженным жаловаться на местную администрацию центральной и на высочайшее имя. Внимания, труда и энергии на все это была потрачена масса, но результаты были ничтожны. Юстиниану не удалось устранить из жизни своего государства ни одного существенного зла. Подавленность народа и равнодушие его к судьбам государства, резкая противоположность между высшими и низшими классами, эгоизм сильных, испорченность правящих - все это не могло содействовать прогрессу общественного организма, а деспотическая политика, не вызывая в обществе самодеятельности, не могла вдохнуть в него новой жизненной силы. Наиболее удачны были мероприятия по переустройству провинциального управления. На западе (т. е. в Италии и Африке) Ю. старался лишь восстановить формы, выработанные римским прошлым (опасаясь оппозиции могущественных элементов общества). В Египте он заботился о правильном производстве хлебных сборов в пользу государства, которыми питались Константинополь и другие большие города и недостаток которых грозил бы страшной катастрофой. На востоке возникло нечто новое. Ю. отказался от политического дробления провинциальных территорий и отделения власти военной от гражданской. Он сплотил восточные страны в несколько сильных "генерал-губернаторств", с предоставлением наместникам (duces, moderatores, proconsules, с титу