Хетты

Определение "Хетты" в словаре Брокгауза и Ефрона

Хетты — имя одного из народов северной культурной расы древнего Востока. Как известное по Библии (Hittim, Χετταΐοι) и оставившее наиболее прочную память в истории, оно в настоящее время сделалось условным обозначением всей северной группы — обитателей первобытной Армении (Ванского царства, или Урарту), киликийцев и др. Этнографическое место X. среди других народов пока не может быть определено. Несомненно, что X. не семиты и не хамиты; находятся ли они в родстве с индоевропейцами (через армян, как думает Иензен), или с грузинами, эламитами, а то и этрусками, как склонны предполагать некоторые — решать еще рано, прежде всего вследствие недоступности пока всех туземных источников их истории. До сих пор не найден ключ к чтению оставленных ими в Малой Азии и северной Сирии иероглифических надписей, которых известно пока более 30. Написанные вавилонской клинописью, но на туземном языке, документы в Телль-эль Амарне также не разобраны, и только тексты о X., начертанные ассирийской клинописью на скалах Ванского царства, более понятны исследователям (см. Надписи). Наши сведения почерпаются из вещественных памятников (развалин, скульптур, мелких древностей) и известий египетских и ассирийских, к которым можно присоединить несколько случайных упоминаний в Ветхом Завете.

История. Родиной хеттов следует считать Каппадокию, где находятся древнейшие памятники их культуры и религии (в Эюке и Богаз-кеое). Уже в астрологических клинописных табличках, современных династии Ура (см.), упоминается Mat Chatti = страна X., как восточная часть Малой Азии. Движения отсюда X. на В и Ю были причиной упадка вавилонской власти на З. Возможно, что Митанни (см.) — первое известное в истории могущественное государство хеттской расы, владевшее одно время Ниневией, захватило и верховенство в Сирии. Оно было отброшено на С, в Месопотамию, египетскими завоевателями XVIII династии. Тутмос III (см.), покоривший всю Сирию до Евфрата, имел дело и с Митанни. Уже в его время появились на горизонте и более северные X. В 33 году своего царствования завоеватель упоминает о "8 кольцах в 55 фн. серебра, большом куске белого камня и драгоценном дереве", как дарах страны "Хета". Среди телль-амарнских документов есть два письма хеттского царя Сапалулу к Аменхотепу IV и ответ на них из Египта (сохранился плохо): оба царя называют друг друга "братьями", т. е. равноправными, и пишут по-вавилонски. Дело идет о вопросах этикета (Фараон поставил свое имя первым) и о подарках; упоминается о прежних сношениях между родителями царей. В то же время вавилонские письма Душратты, царя Митанни, говорят об его победе над вторгнувшимся войском X. Из военной добычи он отправил в Египет колесницу, мальчика и девочку. Однако, это не остановило X.: аморей Азиру жалуется на их вторжение в страну Нугашше (Келесирия). Царь Библа Рибарди доносит, что они нападают на его область. Бездеятельность Египта во время религиозных смут конца XVIII династии обусловила усиление влияния X. во всей северной Сирии и даже появление их на юге. Они основали могущественное государство, покорили Митанни и сделались опасными соперниками Египта. Библейские повествования знают о X. в южной Сирии (Быт. 23, 25, 9—10, 26, 34, 49, 27—32; Исx. 3, 8, 17, 13, 5 и др. Ср. о Давиде и Вирсавии Цар. III, 26, 6. Цар. IV, 11, 3, 23, 39 и др.). Уже с Сапалулу египтянам пришлось заключить договор, под условием, вероятно, признания за X. власти над некоторыми областями сев. Сирии. Этими уступками не удовольствовались X. и продолжали свое движение на Ю. Горемгебу и новой XIX династии пришлось вести с X. продолжительную и упорную борьбу, театром которой была, главным образом, нейтральная область от Кармила до Кадеша на Оронте. О походах сюда много говорят Сети I и особенно Рамсес II, воевавший с X. до 21 года своего царствования. На стороне X. были все города к С от Хермона (между прочим, финик. Арад); в союзе с ними состояли амореи уже давно; аморейский город Кадеш был местом главного сражения, в котором принимали участие народы двух великих империй. В войске царя X. были малоазиатские народы: ликийцы, дарданы, мисийцы (?), пидасы, киликийцы, даже, кажется, ионяне. Битва сделалась предметом прославления со стороны придворных поэтов, восхвалявших в высокопарных выражениях доблесть Рамсеса (так назыв. "эпос Пентаура"). Война закончилась мирным договором. Царем X. был Хетасар. За X. была признана власть над сев. Сирией; с ними был заключен оборонительный союз, под условием выдачи перебежчиков. Рамсес женился на дочери Хетасара, который посетил Египет. При Меренпта отношения были дружественные; во время голода хеттам из Египта был послан хлеб. О пленении "царя X." упоминает еще Рамсес III и помещает его изображение в Мединет-Абу. Но дни хеттской империи были сочтены: переселение новых племен с С смело ее и оставило за X. только отдельные мелкие княжества: Мелид (Мелитена), Куммух (Коммагена), Кархемиш, Мараш-Гургум, Киликия, Гамат (см.) и др. Иногда они соединялись в союзы для отпора ассирийским завоеваниям. В XI—VIII вв. X. находились под гегемонией ванских царей, а иногда по-прежнему опирались на малоазиатских владетелей. Для ассирийских царей они были за Евфратом первыми на завоевательном пути к Средиземному морю. Уже Тиглатпалассар I говорит в своих летописях об опустошительных походах в Коммагену (цари Килиантиру и Шадиантиру, сын. Хаттухи) и на сев.-вост. Армению. Он дошел до финикийского Арада и въехал в Средиземное море. Здесь египетское посольство приветствовало его, как наследника признанных Египтом хеттских притязаний на сев. Сирию. Ассурназирпал (885—860) также говорит о дани царя Кархемиша, Сангары; он называет его "царем страны Хатти"; получил он от него 20 тал. серебра, 100 — меди, 250 — железа, множество предметов из драгоценного дерева, меди и слоновой кости, пурпур, ткани и т. д. Имя "страны Хатти" начинает употребляться уже для всей Сирии. Салманассар II все царствование провел в войнах с Ванским царством и арамеями; и то, и другое наталкивало его на мелкие хеттские царства за Евфратом. Они не сопротивлялись ему. "Дань коммагенянина Катацилу из серебра, золота, быков, овец, вина, он принял", равно как и такую же "дань Муттали гургумея (царь Мараша)", вместе с его дочерью и богатым приданым. В это время и в соседнем с Марашем семитическом Патине сидела хеттская династия (царь Сапалулме). Конец IX и первая половина VIII в. были временем высшего могущества Ванского царства, под властью энергичных царей Сардури I, Испуина, Менуа, Аргишти I. Ассирия была унижена чуть не до положения вассала; хеттской расе выпала на долю гегемония в культурном мире, но продолжительной она не была. Сгруппировав вокруг себя хеттов и даже, отчасти, семитов Малой Азии и сев. Сирии, Сардури II выступил против возродившейся Ассирии при Тиглатпалассаре (745—27), но при Арпаде понес поражение и даже подвергся нападению в собственной стране. Союз распался; его члены задобрили победителя покорностью и дарами. По смерти Тиглатпалассара их надежды возобновились, и они снова сгруппировались вокруг Русы I ванского и Миды фригийского. Однако, Саргон (722—705) разбил их поодиночке и решил покончить с самостоятельностью хеттских царств. В 717 г. уведен в плен Писирис кархемишский; его заменил ассирийский наместник. В 714 г. разбит Руса и могущество его державы окончательно сломлено. В 712 г. низложен Тархунази милидский, а в 711 г. дошла очередь и до Гургума-Мараша, где Тархулар был свергнут своим сыном Муталлу. Последний был низложен, и его крошечное царство обращено в ассирийскую провинцию. С этих пор самостоятельным представителем хеттской расы остается только Ванское царство, влачащее свое существование под властью царей Аргишти II, Русы II, Русы III и Сардури III в союзе, а затем и в добровольном подчинении по отношению к Ассирии, с которой его теперь сблизила общая опасность от вторгавшихся арийских племен; особенно киммериян. Под ударами последних Ванское царство и пало в половине VII в. От смешения пришельцев с покоренными образовался армянский народ. Есть мнение, что к расе X. принадлежали и лидийцы и что ими основано могущественное киликийское царство Сиеннезия, имевшее значение на рубеже VII и VI вв. Если это так, то политическая роль X. окончилась только с покорением Малой Азии персами.

ХЕТТСКИЕ ДРЕВНОСТИ I.

1. Джерабис (Иераполь, Кархемиш). Хеттское божество. 2. Хеттский бог грома (Тишуб-Тарку). Барельеф на плите, найденной в Вавилоне. 3. Мараш. Обломок барельефа со сценой пиршества. Тифлисский музей.

Культура X. находилась под влиянием вавилонской и, отчасти, египетской; это видно из их религии, быта и искусства. Характерные туземные черты не были, однако, поглощены, а проявлялись во многих отношениях. Религиозные представления X. близки к семитическим. Договор с Рамсесом призывает в свидетели целый ряд божеств отдельных городов, главным образом Каппадокии; каждое из них египетский текст называет Сутехом или Астартой; очевидно, в первом случае имеется простой перевод туземного имени на египетский лад (Сутех = Сет был сопоставлен при XIX дин. с семитическим Ваалом и вообще азиатским богом, главным образом, с военным характером); египтянину рисовались Ваал и Астарта семитических городов. Во всяком случае, характерно представление о городских и государственных (есть и "Сутех земли Хета") покровителях. Тут же упоминаются и "боги страны Киджавадана" (вероятно, Саzancene в сев., где Эюк), боги гор и рек, 1000 мужских и 1000 женских божеств страны Хета. О значении богов мы узнаем из их изображений. Наиболее популярными из них были для западной группы — Тарку, для восточной — Тишуб (по его имени озеро Ван называется Тушпа). Это были боги-громовержцы, вроде вавилонского Раммана или ханаанского Адада; они изображались с перунами в одной руке и с двойным топором — в другой, с бородой, в египетском переднике и головном уборе, вроде египетской белой короны. Отсюда идет по прямой линии коммагенский Зевс Долихен. В Митанни рядом с ним упоминается богиня Шавшака, в Ване — национальный бог Халдий и бог Солнца Ардис. Может быть, к X. восходит и киликийский бог Сандан, это промежуточное звено между вавилонским Гидьгамисом и греческим Гераклом, а также киликийский бог плодородия, представленный на скале в Ивризе с виноградными кистями винограда и колосьями в руках и в остроконечном головном уборе, с рогами, вроде изображаемых на ассирийских богах (рядом — изображение молящегося царя в ассирийском одеянии; вверху хеттская надпись). Главное женское божество X. вероятно было первообразом малоазиатской "Великой Матери", с именем Ma, Кивелы, Реи; она изображалась в длинном одеянии, с короной вроде muralis на голове. В Богаз-кеое есть интересное изображение хеттского божества в высоком остром 8-угольном головном уборе.

Культ X. известен по барельефам и отчасти из книги Псевдо-Лукиана о сирийской богине; здесь говорится о культе города Иераполя, заменившего Кархемиш, а потому, несмотря на позднее происхождение памятника, можно с некоторой осторожностью и им пользоваться, ввиду устойчивости религиозных обрядов. Храмы имели сходство с семитическими. В Эюке и Богаз-кеое (Изили-Кая) это были дворы среди природных скал, украшенных барельефами. Последние представляли религиозные сцены: шествия богов, процессии жрецов, мистические церемонии. Псевдо-Лукиан говорит о городском храме на высокой платформе, с большим двором, за которым следовали святилище и отделявшееся завесой святое святых. Медный жертвенник и идол стояли на дворе; здесь же был пруд для священных рыб; у входа стояли два огромных конусообразных символа плодородия; в самом храме — престол Солнца; были статуи различных божеств; при храме содержались орлы, лошади, быки, львы, посвященные божествам. Боги представлялись шествующими на этих животных; отсюда изображения божеств, стоящих на зверях, проникли в Ассирию (скульптуры Бавиана) и, отчасти, в Египет (богиня Кедеш). Вероятно, представление греко-римского времени о Кибеле, или Сирийской богине, восседающей на колеснице, запряженной львами, есть видоизменение этого древнего, свойственного хеттам. В Эюке найдены колоссальные сфинксы, стоячая поза которых напоминает крылатых быков у входа в ассирийские храмы и дворцы; такую же роль играли они и здесь. На одной из их сторон находится барельеф двуглавого орла. Этот символ неоднократно встречается у малоазиатских X.; напр., в Изили-кая на нем шествуют два божества. Может быть, упоминаемые у Страбона (XII, 2) святилища в Команах, Дастарке (может быть, Фрактин, с его барельефами,) и Моримене восходят еще к X. При храмах были многочисленные коллегии жрецов, доходившие иногда до нескольких тысяч. Культ имел крайне оргиастический характер (обычай "галльства" — самооскопления, исступленность, ритуальная проституция). Местные праздники привлекали отовсюду громадные толпы. Одеяние жрецов было длинное, ассирийского типа; в руках у них были загнутые жезлы. Может быть, теократия в Команах также восходит ко времени X. Думают, что сказания об амазонках возникли под влиянием культа малоазиатской богини, справлявшегося вооруженными жрицами. — О мифах X. нам ничего неизвестно, кроме сказания об Аттисе, любимце Великой Матери, изувечившем себя. Миф этот — одного порядка с рассказом о Фаммузе и Адонисе и имеет в виду юного бога весны. Псевдо-Лукиан говорит о существовании в Иераполе сказания о потопе. По содержанию оно почти тожественно с вавилонским и библейским; имя героя — Девкалион Сисифей. Жрецы локализировали, в расщелине скалы под храмом, сток вод потопа. В связи с этим стоит, может быть, и сказание о потопе во Фригии. Город Апамея носил название "Ковчега" (Κιβωτός); потоп приурочивался к местному царю Наннаку и т. д. Очевидно, X. заимствовали сказание о потопе (а наверное, и многое другое, напр., миф о Гильгамисе, перенесенный на Сандана) из Вавилонии, прямо или косвенно. Зато совершенно национальным было другое приобретение духовной культуры X. — иероглифическое письмо. Их многочисленные надписи на скалах, каменных плитах, скульптурных произведениях и мелких предметах (печатях, геммах) состоят из свыше 200 иероглифов, представляющих изображения частей тела людей и животных, иногда целых животных, различных предметов, большей частью в условной и не всегда поддающейся определению форме, причем не может быть и речи о заимствовании из Египта или Вавилонии. Начинаясь справа, текст идет затем бустрофедон, т. е. направление строк чередуется. Можно проследить историю этого письма: более древние надписи в Каппадокии состоят из знаков, тщательно выполненных и выпуклых; далее следуют выпуклые знаки северосирийских надписей в Кархемише, Гамате и Алеппо; на сопровождающих их барельефах замечается уже гораздо более сильное ассирийское влияние; наконец, самые юные памятники — киликийские в Тиане и Ивризе, обнаруживающие влияние ассирийского искусства VIII в.; надписи на них исполнены упрощенными, почти курсивными, и притом не всегда выпуклыми, а иногда и вырезанными знаками. — Несмотря на многочисленные попытки, эти надписи еще не разобраны; до сих пор не удалось найти ни одной двуязычной, с переводом на другой, доступный для ученых язык и шрифт, если не считать печати царя Таркудимма, с надписями клинописной и хеттской — иероглифической. Но этот памятник слишком ничтожен (всего 6 хеттских знаков) и сам по себе неясен. Написаны ли все надписи на одном языке, или они принадлежат только одному культурному кругу, заключавшему в себе различные и разноязычные народы — сказать трудно. Едва ли обширная область от Эгейского моря (самые западные "хеттские" памятники — так называемые скульптуры Сесостриса между Смирной и Сардами) до Кархемиша была населена в древности единым народом; вернее всего, что западная часть Малой Азии усвоила себе хеттскую культуру. Во всяком случае, даже в области, несомненно занятой народами хеттской расы, различались диалекты (хеттский собственно, митанни, ванский, арцапи и др.). Из документов, написанных на этих диалектах, доступны для понимания только клинообразные надписи ванских царей, так как несколько писем в коллекции Телль-Амарны на языке Митанни и Арцапи еще не разобраны. — Весьма вероятно, что хеттский шрифт был отцом силлабического, употреблявшегося греками на Кипре, а также ликийского, карийского, памфилийского и других малоазиатских. В последние века пред Р. Х. в Каппадокию проникает семитический алфавитный шрифт; несколько надписей на нем, при барельефах хеттского стиля, найдено Я. И. Смирновым. В них, по мнению Лицбарского, уже заметно влияние иранской культуры; одна из них, кажется, даже написана на яз. пехлеви, хотя и арамейскнм шрифтом.

Об устройстве хеттских государств мы знаем крайне мало. По-видимому, как Митанни, так и собственно хеттское царство были культурными, организованными на тех же началах, что и их соседи, государствами. Ванское, кроме того, копировало Ассирию; цари его ставили громадные надписи и усвоивали себе ассирийские титулы. Хеттские государства обнимали большие пространства и заключали в себе различные народы; под Кадешем мы находим ряд подвластных царю X. наций и его союзников. В числе последних особенно выступают амореи; из числа подвластных державе X. областей упоминается "страна Киджавадан", вероятно Птерия, может быть, родина народа Митанни. Царя окружают чиновники и личный секретарь. Дворцы царей строились по образцу ассирийских и украшались барельефами, представляющими сцены из охот царя, пиршества и т. п. Многие из них дошли до нас. Из упоминания в ассирийских летописях о кархемишской мине Винклер выводит заключение об особой системе мер и весов у X. и о развитии у них городской жизни. Мы можем констатировать только на основании телль-амарнской корреспонденции развитие промышленности в Митанни, поставлявшем в Египет колесницы и драгоценности. — Из изображений в египетских храмах и хеттских барельефов можно получить представление о военном деле у X.: имелись пехота, колесницы (по три воина на каждой: возница, щитоносец и стрелок) и конница. Оружие — небольшой треугольный лук, небольшой четырехугольный или овальный плетеный щит, похожий на изображаемый в классическом искусстве у понтийских Амазонок; фаланга была вооружена кинжалами-мечами; последние имели не сирийскую, а киликийскую форму — ту же, какая изображается египтянами у морских народов запада. Кроме того, были и длинные копья. Одеты были воины в передники египетского покроя, офицеры — в длинное платье; цари носили (особенно в позднее время) ассирийский наряд. Характерны длинные костюмы частных лиц и головные уборы — у мужчин остроконечные, у женщин — цилиндрические, может быть из войлока или кожи. Характерна и обувь — большей частью башмаки с загнутыми кверху носками. В этом думают видеть указание на горное происхождение народа. Этнографический тип X. брахикефальный; у них темные волоса, длинный загнутый нос, выдающиеся скулы, короткий круглый подбородок, светлый цвет кожи. Волосы длинны и ниспадают на плечи двумя косами; на хеттских памятниках — одна коса сзади. Многие носили длинные бороды. Антропологические изыскания доказывают, что X. повлияли на тип как армян, так и евреев.

ХЕТТСКИЕ ДРЕВНОСТИ II.

1. Барельеф с изображением царской охоты. Вверху хеттские иероглифы. 2. Богаз-кеой. Бог, обнимающий хеттского царя. 3. Богаз-кеой. Шествие богов (барельеф на скале). 4. Эюк. Ритуальная сцена (барельеф на скале). 5. Эюк. Монолиты со сфинксами и двуглавыми орлами. 6. Ивриз. Киликийский бог плоддородия; перед ним молящийся царь. Вверху хеттские иероглифы. 7. Типы хеттов на египетских памятниках. 8. Изображение хеттской боевой колесницы на египетских памятниках.

Искусство X., обнаруживая общие черты во всей Малой Азия и сев. Сирии, в то же время имело и особенности в различных областях хеттской культуры. В Мал. Азии оно было более самобытно, в Сирии находилось под сильным ассирийским влиянием. Можно подметить и там, и здесь также и египетские заимствования. Об архитектуре дают некоторое понятие остатки храмов в каппадокийских Эюке и Богаз-кеое (Изили-Кайя) и, может быть, в киликийском Деунук-таге у Тарса. В Изили-Кайя святилище помещалось в двух узких открытых сверху пространствах, ограниченных натуральными скалами и соединенных узким проходом; в большем стояли богомольцы, меньшее служило святым святых; в скале, служившей ему стеной, выдолблены ниши для хранения святынь. Нижние части скал, доходивших до 10 метр. выш., отполированы и покрыты барельефами религиозного содержания; это — шествия богов и процессии их почитателей, а также ритуальные сцены. У входа в коридор, ведущий в св. святых, помещены два барельефа собакоголовых чудовищ, охраняющих доступ в святое место. В Эюке и Деунук-таге стены были сложены из огромных уже тесанных камней. Вход в эюкский храм охранялся монолитами с горельефными изваяниями, представлявшими соединение египетских сфинксов (голова в египетском уборе) с ассирийскими керубами (стоячая поза четвероногого). И здесь стены были украшены барельефами того же стиля и того же содержания. В Богаз-кеое сохранились также остатки дворца. Фундамент из монолитов дает возможность восстановить план, напоминающий ассиро-вавилонские дворцы. Подобно им, сооружение было на эспланаде и построено из кирпича. Фундамент покоился на естественной скале и его каменные глыбы (иногда в 6 м длины) не связаны. Здание имело 42 м шир. и 57 дл., стены 2 м шир. Тексье видел еще здесь остатки трона, украшенного горельефами двух львов. Памятников скульптуры много, но почти все они — барельефы, в редких случаях горельефы; круглая статуя пока известна только одна — торс, найденный в Мараше. Прежде всего заслуживают внимания барельефы Эюка и Богаз-кеоя. Во втором, против входа изображена центральная группа (см. табл.) — два ряда божеств мужских и женских идут друг другу навстречу; каждое из них помещено или на двух горах, или на человеческих фигурах, или на животных, реальных или фантастических (напр. двуглавом орле). За рядом мужских божеств следуют 12 бегущих фигур с мечами — может быть, вооруженный танец жрецов на празднике Великой Матери. В Ферактине на скале найден барельеф, изображающий жертвоприношение. Пред божеством в костюме воина стоит жертвенник, далее — жрец, также в костюме воина, совершающий возлияние на жертвеннике; справа — жрица в длинном одеянии, проделывающая то же пред сидящей богиней, причем на жертвеннике сидит символ последней — голубь. Интересны изображения в Эюке; здесь также есть и сидящая богиня, и сцены жертвы, и процессия жрецов. Один барельеф изображает три фигуры: одна трубит в трубу; другая стоит у лестницы, третья лезет на нее, причем, чтобы не закрывать ступенек, она представлена карабкающейся по одной из сторон — крайне неискусно и наивно (см. табл.). Даже дромос, идущий от эюкского храма, уставлен с обеих сторон не цельными фигурами, как в Египте, а монолитами с рельефами. Здесь нашли себе место глыбы с изображениями львов, пожирающих баранов, бодающих быков и двуглавых орлов, держащих в лапах зайцев и носящих на себе идущие фигуры. Если этот фантастический символ, имевший столь великую будущность, и заимствован хеттами, вероятно из Вавилонии, (встречается в Сирпурле, где был знаменем), то несомненно туземного происхождения фантастическая фигура богини с головой женщины на торсе, образованном из 4-х львов, помещенная в Богаз-кеое на стене узкого коридора, ведущего в св. святых. Интересный барельеф находится в Киликии на Ивризской скале (см. табл.). Пред колоссальной фигурой божества плодородия (6 м выс.) с пучком маиса, источающим поток воды, в левой руке и с ветвью винограда в правой, изображен в молитвенной позе царь или жрец несколько меньших размеров (3, 6 м), но в богатом одеянии ассирийского покроя. На ассирийское влияние указывают также рога на головном уборе божества, его прическа и мускулатура. Еще более заметно влияние ассирийской скульптуры в барельефах, находимых в сев. Сирии. Здешние царьки, подражая ниневийским владыкам, строили дворцы и украшали их барельефами, изображавшими богов, сцены жертвоприношений, охоты, войны и т. п. Конечно, местные мастера были более чем посредственны, и нередко могли давать только жалкие изображения, доходящие до карикатурности. В Мараше найдено несколько религиозных сцен и кусок сцены пиршества (см. табл.), здесь же — недурной обломок головы флейтщика и несколько надгробных плит с изображениями сидящих за столом женщин, более оригинального типа. В Сактчегеуксу найден барельеф, представляющий охоту на льва, в совершенно ассирийском стиле; многочисленные памятники Кархемиша иногда только хеттскими иероглифами, да изображениями богов на зверях выдают свое происхождение; их можно было бы принять за плохие ассирийские скульптуры. В недавнее время найдено сравнительно удачное произведение сирийской хеттской скульптуры — плита с изображением охоты на льва; последний представлен поднявшимся на задние лапы, как на ассирийских памятниках; целое изображение проникнуто жизнью и движением (см. рис.). Зато найденный Фоссеем и Пердризе единственный барельеф, представляющий военную колесницу и поверженного врага, несравненно хуже. И обнаруженная в недавнее время близ Кархемиша плита с изображением божества выдает сильное ассирийское влияние (рога, костюм), хотя и принадлежит к лучшим произведениям хеттского искусства. Изображение громовержца в Сенджирли и на вавилонской хеттской надписи, с молнией и топором в руках (см. рис. 2), не чуждо и египетского влияния (головной убор, передник). Последнее сказалось также в изображениях крылатого солнечного диска, нередкого на хеттских памятниках. Вообще, хеттские скульптуры отличаются, за немногими исключениями, грубостью и детской наивностью. Часто в них страдают пропорции (нижняя часть тела слишком мала, руки — коротки, туловища зверей вытянуты, или, наоборот укорочены), и совершенно отсутствует перспектива; мастера не были в состоянии схватывать и передавать целое, а имели в виду только отдельные группы. Много вредило впечатлению и заимствованная из Ассирии мода покрывать скульптуры надписями (марашский лев), и условность (глаз всегда изображался en face, лицо — в профиль, свободная рука под прямым углом прижатой к груди и т. п.). Сухость и монотонность доходили до того, что даже в целом скульптурном ряде можно удалить отдельные фигуры без нарушения впечатления. В мелком искусстве и технике металлов X. были выше. Горы между Киликией и Каппадокией богаты серебром; возможно, что уже X. эксплуатировали рудники Булгар-дага. Хеттский оригинал договора с Рамсесом II был начертан на серебряной дощечке; думают, что выпуклый характер надписей и некоторые особенности скульптуры объясняются привычкой к обработке металла. Металлические статуэтки, найденные Menant и Chantre, довольно грубы, кроме одной, золотой, найденной в Юзгате; ее головной убор напоминает скульптуры в Богаз-кеое. Цилиндры для печати с мифологическими изображениями напоминают вавилонские; есть печати и других форм, иногда круглые, с изображениями и надписями в концентрическим кругах; найдены и различные геммы с изображениями богов на зверях и т. д. Раскопки в области Вана доставили интересные щиты, посвященные царями богам; в концентрических кругах изображены выбивной работой ряды львов и быков. Найдены, кроме того, запястья, пряжки с поясов, бронзовые статуэтки, покрытые золотом и украшенные драгоценными камнями. Здесь же найден мозаичный пол, на нем вокруг бронзовой розетки шли концентрические круги из черного, белого и красного камней.

История изучения X. и литература о X. Начиная с 1840-х гг., путешественники Тексье, Гамильтон ("Researches in Asia Minor" Лондон, 1842) и другие обращали внимание на барельефы в Каппадокии; несколько позже были найдены хеттские надписи в Гамате и Иераполе. Общность стиля скоро была признана, и Сейс ("The Monuments of Hittites" в "Transact, of Soc. Bibl. Arch.", VII) возвел их к хеттам, признав их родиной Каппадокию, а их влияние — распространявшимся на всю Мал. Азию. Гиршфельд ("Die Felsenreliefs in Kleinasien", "Berl. Akad.", 1886) и Пухштейн ("Pseudohetitische Ku n st"), лично посетившие Малую Азию, исходя из неверного представления о родине X. в Сирии, отвергли гипотезы Сейса. Последний мог доказать в то время принадлежность X. малоазийских памятников только лингвистическим путем — и он открыл собой ряд ученых, бесплодно до сих пор трудившихся над разбором надписей X. ("The bilingual Hittite inscrip. of Tarkondemos", "The Hittite inscriptions of Cappadocia"). За ним следовали Reiser ("Die hetitischen Inschriften", Б., 1882), Conder (статьи в "Proceed. Bibl. Arch.", 1 898), Jensen ("Grundlagen der Entzifferung hettischer Inschr.", "Hittiter und Armenier", 1898), разбирающие надписи их, исходя из армянского языка. В настоящее время работает Messerschmidt ("Bemerkungen zu d. hett. Inschr."), издавший "Corpus Inscriptionum hetticarum". Открытие телль-амарнской переписки и работы над ванскими надписями значительно содействовали расширению сведений о X. Попытки разбора Митанни делали: Jensen, "Vorstudien zur Entzifferung d. Mitanni" ("Zeitschrift f ü r Assyriologie", V и XIV). Brü nnof, "Die Mitanni Sprache" (ib.); Sayce "The language of Mitanni" (ib.); Messerschmidt, "Mitanni Studien". ("Mittheilungen d. Vorderasiat. Gesell.". IV). О Ванском царстве: Никольский, "Клинообразные надписи ванских царей" ("Древности Восточные" I); "Клинообразные надписи Закавказья" ("Материалы по археологии Кавказа" V); "Древняя страна Урарту" (журн. "Землеведение") и др. (см. Надписи). Привлечение этого материала дало возможность, установив этнографическое родство северных племен, ввести в науку понятие о великой хеттской расе. В этом направлении работал дальше Winckler ("Die Reiche v. Cilicien u. Phrygien im Lichte d. Altorientalischen Inschriften", "Altoriental. Forschungen", II), пытающийся установить связь между X. и другими малоазиатскими народами. Над египетским материалом по истории X. работал M. M üller ("Asien und Europa nach ä gypt. Denkm.", 319 — 336), которому принадлежит также критическое издание договора их с Рамсесом II. Немало света на хеттский вопрос пролили раскопки в Сирии немецкого Or ient-Comité, открывшие семитическую культуру в Сенджирли, на самой границе хеттского мира, и обнаружившие памятники хеттского стиля (в 1899 г. удалось найти в Вавилоне хеттскую надпись с изображением бога грома). Несколько раньше (1880) русский генерал Люндквист обратил внимание на памятники граничившего с Сенджирли хеттского государства Гургума-Мараша, и несколько из них доставил в Тифлисский музей. Впоследствии другие памятники этого города обследованы Humann'ом и Puchstein'ом ("Reisen in Kleinasien und N ordsyrien", Берлин, 1890). См. Тураев, "К истории Хеттского вопроса" (СПб., 1900; здесь, между прочим, история Гургума-Мараша и воспроизведение памятников ген. Люндквиста). В 1890 г. одна из оксфордских коллегий снарядила в Каппадокию экспедицию Рамзея и Гогарта, которой удалось собрать много новых хеттских памятников, установить хронологическую последовательность как их, так и известных раньше, проследить пути их распространения и указать место их в истории ("Pre-Helenic Monuments of Cappadocia", "Recueil de travâ ux relatifs а la phil. et l'arch, é gypt.", XIV и XV). В 1895 г. Я. И. Смирнов во время экспедиции в Мал. Азию снял прекрасные фотографии с некоторых важных памятников Χ. и нашел в Арависсоне (в Каппадокии) надписи арамейским шрифтом на камнях, с изображениями в хеттском стиле ("Записки Имп. Русск. Арх. Общ.", 1896, VIII, 3 — 4, 446). Памятники разбирали: Clermont-Ganneau, "Inscription aram é enne de Cappadoce", и Lidzbarski, "Ephemeris f ü r Semit. Epigr." (I, 59). Почти в то же время Каппадокию посетила французская экспедиция Шантра, обследовавшая древние центры Эюк, Богаз-кеой, Ферактин, Коману и др. Открытием черепков микенского стиля и клинописных табличек весьма древнего типа удалось доказать глубокую древность северно-каппадокийских памятников, а множество вновь найденных произведений мелкого искусства X. дало богатый материал археологической науке. Попытки свода всего материала о X. и их связной истории сделали Wright, "The empire of Hittites" (1884); Sayce-Menant, "Les Hett éens. Histoire d'un empire oublié " (1891), русский перевод Бутковского, СПб., 1902); Vigouroux, "Les Hett é ens" ("Rev. quest. hist.", XXX); Winckler в III т. "Weltgeschichte" Helmolt'a; Messerschmidt, "Die Hettiter" (популярная серия "Der alte Orient", IV, 1); Perrot-Chipiez, "His t. de l'art dans l'antiquité ", IV. См. еще И. Г. Троицкий, "Результаты исследований о хеттейских памятниках" ("Христ. Чт.", 1887). До сих пор области хеттской культуры в археологическом отношении не были исследованы систематически; раскопки почти не производились, довольствовались только лежащим на поверхности земли. Можно надеяться, что более энергичные изыскания, в связи с приобретением для науки туземной письменности X., дадут возможность определить роль этого интересного народа в истории человеческой культуры. Что она была не мала, можно судить уже a priori из положения Х., связывавшего древний культурный мир с западом и, через Кавказ — с севером. Почти несомненно, что их миссия была на суше подобна той, какую финикияне выполнили на море.

Б. Тураев.