Университеты и другие высшие школы в России в 1902—1906 гг.

Определение "Университеты и другие высшие школы в России в 1902—1906 гг." в словаре Брокгауза и Ефрона

Университеты и другие высшие школы в России в 1902—1906 гг. — У. и другие высшие школы в России в 1902-1906 гг. испытывали ряд потрясений. В связи с общим ходом внутренней политики академическая жизнь то прекращается, то возобновляется. В первом полугодии 1902 г. почти во всех высших школах произошли "беспорядки", учащимися была объявлена общестуденческая забастовка; в своих резолюциях студенты, настаивая на автономии университетов, выставляли и общеполитические требования о коренном преобразовании государственного строя. Университеты оставались закрытыми до осени; сотни учащихся были уволены. В том же году, в министерство Зенгера, была созвана так называемая "лукьяновская" комиссия (под председательством товарища министра народного просвещения Лукьянова) из представителей высших учебных заведений (по выбору и по назначению), для обсуждения ответов на вопросы по изменению унив. устава, разосланные по университетам в министерство Ванновского. В большей части ответов указывалось на необходимость выработать и ввести в жизнь новый устав, построенный на началах самоуправления и свободы преподавания. Практических последствий комиссия не имела. 1903 г. и начало 1904-го в академической жизни прошли более или менее спокойно, хотя с началом Русско-Японской войны в университетах начались частичные волнения, устраивались сходки, на которых то проявлялись вспышки патриотизма, то (чаще) протесты против войны. В конце года, в связи с начавшимся повсюду общественным движением, волнения в академической жизни значительно усилились. Во многих городах (например, в Петербурге, Москве, Варшаве) преимущественно учащимися стали устраиваться уличные демонстрации. Московский университет в постановлении совета (14 декабря 1904 г.) заявил, что причина студенческих волнений — в общем недовольстве, которое коренится в отсутствии твердого и прочного правопорядка. Еще полнее и определеннее эта мысль была развита в известной "Записке о нуждах просвещения" 342 деятелей ученых и высших учебных заведений ("Право", 1905, январь, № 3). В ней говорилось, что высшие школы выйдут из теперешнего крайнего расстройства только тогда, когда произойдет "полное и коренное преобразование существующего порядка" (государственного) и университетам будет предоставлена автономия. После события 9 января 1905 г. на сходках (в конце января и начале февраля) во всех высших учебных заведениях было постановлено прекратить учебные занятия до сентября месяца и требовать коренных реформ в государственном строе. Университеты один за другим были временно закрыты. Вопрос о мерах, которые могли бы способствовать прекращению забастовки, обсуждался в особом совещании комитета министров (под председательством С. Ю. Витте). О том же совещались и начальники высших учебных заведений г. С.-Петербурга. В советах высших школ обнаружились два течения: выразителем одного был петербургский У., выразителем другого — московский. Первый высказался за закрытие У. до 1 сентября, второй — за возможность вскоре открыть У., но лишь при условии немедленного введения автономии. Одержало верх первое течение: большинство советов присоединилось к нему. Профессора считали "совершенно недопустимыми те последствия, которые при данных условиях будет иметь возобновление занятий"; они опасались массовых репрессий по отношению к учащимся. 7 марта частное совещание министров решило возобновление занятий отложить до 1 сентября. Особым совещанием министров и председателей департаментов государственного совета выработаны были следующие главнейшие меры по отношению к У.: 1) оставить всех студентов на тех же курсах на следующий год; 2) если осенью занятия не возобновятся, У. закрыть, с увольнением всего наличного состава студентов и профессоров. В конце марта состоялся в С.-Петербурге первый съезд профессоров (без разрешения правительства). На этом съезде было признано, что "только народное представительство будет иметь должный авторитет для коренного переустройства высших учебных заведений" и что "необходимо ныне же предоставить советам надлежащие уполномочия для самостоятельного управления учебными заведениями, с выборным ректором (или директором) во главе". Мартовский съезд профессоров положил основание "академическому союзу". Министерство народного просвещения в течение нескольких месяцев не предпринимало никаких мер к упорядочению дел в У. В августе был созван в Москве 2-й делегатский съезд профессоров, на котором присутствовали представители 40 высших учебных заведений. Съезд пришел к заключению, что "высшие учебные заведения, несмотря на все еще длящиеся тяжелые условии, должны начать свои учебные занятия". Из правительственного сообщения от 27 августа стало известно, что еще в июне месяце была образована особая комиссия, а 7 авг. — особое совещание из главных начальников ведомств, в которых были высшие учебные заведения. Здесь были выработаны "Временные правила" (утвержд. 27 августа), которыми устанавливались: 1) выборное начало по отношению к должностным лицам высших учебных заведений и 2) самостоятельное управление внутренней академической жизнью. Автономия многими была принята с восторгом. У. — говорил в своей речи проф. С. И. Трубецкой, — "одержал великую нравственную победу. Мы получили разом то, чего желали". В первой половине сентября в У. состоялись выборы ректора, деканов и др. должностных лиц. Почти всюду одержали верх кандидаты групп академического союза. Руководство академической жизнью перешло в руки прогрессивной части профессоров. Во второй половине сентября начались многочисленный студенческие сходки; на некоторых было постановлено У. открыть, но не для одних занятий, а также для устройства митингов и всякого рода публичных собраний. Начался бурный митинговый период (вторая половина сент. и первая половина окт.); в У. хлынула волна "посторонней публики". Советы У. (напр. московский) спешили заявить, что само устройство студентами общедоступных митингов они признают несовместимым с назначением высшей школы и не считают их допустимыми в стенах университета. Позднее, в виду необходимости, профессорские коллегии допускали в У. собрания при участии посторонних лиц, но настаивали, чтобы собрания не препятствовали учебным занятиям и обставлены были известными условиями. В этом смысле высказались перед правительственными властями и начальники высших учебных заведений. После издания закона о собраниях (12 окт.) советам было предложено не допускать в стенах высших учебных заведений сборищ с участием лиц, не принадлежащих к составу учащихся, в случае же невозможности этого достигнуть — немедленно закрыть учебные заведения. Советы в С.-Петербурге отказались исполнить это требование, после чего все здания высших учебных заведений были заняты полицией и войсками. До конца полугодия высшие школы оставались закрытыми. По причине общего брожения в стране У. продолжали бездействовать и в следующем полугодии (начало 1906 г.). Советы не считали возможным брать на себя почин в деле открытия У., так как это могло бы подвести учащихся под репрессии со стороны полицейских властей. В январе 1906 г. был созван 3-й академический съезд, который также не решился взять на себя ответственность за возобновление занятий. В том же январе, по инициативе министра народного просвещения гр. И. Толстого, было созвано совещание из ректоров и выборных представителей от советов всех У. для обсуждения вопроса об университетской реформе. Собрание отвергло проект устава, составленный министерством в 1905 г., и решило само заняться составлением полного проекта нового устава. Главное внимание при работе было остановлено на четырех вопросах: 1) об автономии У., 2) об ученых степенях, 3) о порядке замещения кафедр и о положении профессоров и доцентов, и 4) о младших преподавателях. Затем проект был передан в министерство. Практических мер по отношению к У. министерством еще не выработано. 12 окт. 1906 г. издано распоряжение об упразднении в У. должностей инспектора студентов и его помощников и об учреждении взамен их должности проректора. Еще весной 1906 г. стали раздаваться среди профессоров голоса о "нейтрализации науки", о настоятельной необходимости изъять политику из У., чтобы этим "спасти страну от надвигающегося одичания". Летом, несмотря на роспуск Государственной Думы, профессора во имя культуры призывали молодежь вернуться к науке, приняться за научные занятия. По словам проф. Гревса, У. должен быть не очагом революции; а мастерской, в глубине которой совершается великая тайна познания истины и создания идеалов. Когда осенью собралась молодежь, она была проникнута мыслью, что "открытый У. больше имеет значения, чем У. бастующий". У. открылись, и молодежь с жаром принялась за занятия. Вместе с тем, однако, стали устраиваться и собрания общественного характера. Профессорская администрация всеми средствами пыталась урегулировать вопрос о собраниях; нередко на этой почве возникали острые конфликты с учащимися, в большинстве случаев оканчивавшиеся благополучно. Спокойствие академической жизни нередко нарушалось полицейскими обысками.

К.