Сведенборг Эммануил

Определение "Сведенборг Эммануил" в словаре Брокгауза и Ефрона

Сведенборг Эммануил
Сведенборг Эммануил

(Svedenborg, 1688—1772) — ученый натуралист, впоследствии духовидец и самый замечательный (после Якоба Бема) теософ новых времен, основатель доныне существующей в разных странах (особенно в Англии и Америке) секта сведенборгиан. Отец его, Эспер Сведберг (см.), не подвергал сына никакому конфессиональному принуждению; лишь с поступлением в Упсальсшй унив. молодой С. отчетливо познакомился с главными учениями протестантской ортодоксии, которые глубоко его возмутили. В особенности даровое искупление, оправдание одной верой без дел и предопределение к спасению и к вечной погибели — догматы, преподававшиеся тогда в рассудочной школьной форме, заслонявшей их умозрительное и мистическое содержание, — показались прямому уму С. чистой нелепостью, оскорбительной для Божества. При таком мнении он остался до конца, выражая его во всех своих сочинениях с несколько наивным негодованием. Эти антипатии С. к принятой теологии побудили его отдаться мирским наукам — классическим языкам и литературе, математике и естествознанию. В 1709 г. он представил на степень доктора философии свое ученое издание сентенций Сенеки и Публия Сирийца (Мима), с примечаниями Эразма и греческим переводом Скалигера. Возвратясь из путешествия в Англию, Голландию и Францию, он издал два сборника стихотворений: "Ludus Heliconius, s. carmina miscellanea" (1714) и "Саmoena bоrеа, s. favellae Ovidianis similes" (1715). Не обладая поэтическим вдохновением, он писал правильными и изящными латинскими стихами. В 1716 г. он предпринял периодическое издание своих и чужих исследований и статей по естественным наукам — "Daedalus hyperboreus" (6 т.). Карл XII назначил его ассессором горной коллегии и поручил ему, вместе с инженером Польгемом, сооружавшуюся тогда систему каналов и шлюзов, соединяющих Стокгольм с Готенборгом. В связи с этим С. изобрел особую машину с цилиндрами, при помощи которой перевезена была шведская артиллерия под стены той норвежской крепости, во время осады которой был убит Карл XII. Королева Ульрика-Элеонора возвела семью Сведбергов в высшее сословие, с правом на фамилию С., принадлежавшую другой, более знатной линии их рода. Между 1717 и 1719 гг. С. издал ученые труды: по алгебре и о способах определять долготу мест через наблюдения над Луной; о десятичной системе мер и денежных знаков; о большей высоте морских приливов в древние времена; о движении и положении земли и планет. Эти научные работы не заслоняли в нем интереса нравственно-религиозного, и он тогда же кратко сформулировал пять основных правил доброй жизни, которые постоянно переписывал для напоминания: 1) часто читать Слово Божие и размышлять о нем; 2) во всем полагаться на волю Божественного Провидения; 3) во всем соблюдать требования приличия; 4) иметь всегда чистую совесть; 5) верно исполнять обязанности своей публичной службы и стараться во всем быть полезным обществу. Как член шведского сейма, С. неутомимо работал над самыми трудными практическими задачами, особенно в области финансов. Важность и практичность мер, которые он предлагал по этим вопросам в своих записках сейму, признавалась знатоками еще полвека спустя. Со служебными трудами связано его сочинение о понижении и повышении ценности монет в Швеции (1722). После основательного исследования отечественных рудников, он с той же целью путешествовал в Германии (1721—22). В это время изданы им в Амстердаме и Лейпциге (по-лат.) следующие труды: "О началах натуральной философии", "Наблюдения и открытия касательно железа и огня", "Новая метода для определения географических долгот на земле и море", "Искусство строить доки и новая метода для устройства плотин", "Искусство определять механическую силу кораблей", "Разные наблюдения над минералами, огнем и расположением гор", "О сталактитах Бауманова грота". Эти, как и последующие научные труды С., отличаются, по отзывам специалистов, богатством собранных фактов, стремлением возвести эти факты к общим и окончательным принципам и очевидной полезностью указываемых приложений. В 1733—36 гг. он вновь путешествовал в Богемии и Германии, где издал свои "Opera philosophica et mineralia". Первый их том содержит, после установления общих философских принципов (причем С. примыкает к Лейбнице-Вольфовскому рационализму), самостоятельные решения частных вопросов научной космогонии. С этой стороны труд С. сохраняет доселе важное значение в истории науки. Знаменитый химик Дюма, в своих лекциях по химической философии, называет С. настоящим творцом кристаллографии. Другие ученые отметили у С. предварения теорий Дальтона и Берцелиуса. Прежде Гершеля С. открыл место нашей солнечной системы в млечном пути и раньше Лагранжа показал, что отклонения планетных орбит имеют свойство через определенные промежутки времени возвращаться к норме. Два другие тома содержат ряд специальных трактатов по минералогии. Издание "Opera" доставило С. широкую знаменитость в ученом мире; он был избран в почетные члены Петербургской академии наук. В 1734 г. С. издает в Дрездене "Prodromus philosophiae rationalis", где трактует о бесконечности — против Декарта, о цели в природе — против Бэкона, и о связи между телом и душой — против Лейбница, с его "предустановленной гармонией". Собственных положительных взглядов по этим трем вопросам С. здесь не излагает систематически, между прочим, потому, что для окончательного решения третьего вопроса он чувствовал надобность в специальном изучении органического мира и особенно животного царства. В 1736 г. С. предпринимает опять путешествие в Голландию, Бельгию, Францию и Италию, во время которого усиленно занимается физиологией и особенно анатомией. Результаты своих трудов он излагает в двухтомном сочинении об экономии животного царства (1741). В 1744 г. он издает (в Гаге и Лондоне) три тома другого сочинения о животном царстве, сохранившего свое значение и через 100 лет, когда один из ученых членов лондонского медицинского общества издал его англ. перевод. В обоих биологических сочинениях С. не касается систематики и описания животных; к зоологии в общепринятом смысле они вовсе не относятся. С. берет животное царство, или зоологическую ступень мироздания, в ее высшем и нормальном представителе — человеке, и предмет этих двух его сочинений может быть точно обозначен как морфология и механическая филология человеческого организма. Сам автор считал свой обширный труд лишь подготовительным; не делая никаких новых открытий, он везде опирался на последние до него научные приобретения. Но в то время как С. замышлял новое, более самостоятельное сочинение по биологии для решения философского вопроса о связи душевной и телесной сторон человеческого организма, в его собственном организме произошла замечательная душевно-телесная перемена, открывшая для него новое, религиозное поприще, с которым преимущественно связано его имя в потомстве. В 1745 г. (достигнув того самого возраста, в котором впоследствии Кант создал свою "Критику чистого разума" — 57 лет) С. находился в Лондоне. Для обеда он ходил в одну таверну, имея там в своем распоряжении особую комнату, где он мог спокойно отдаваться уединенным размышлениям. Однажды, будучи голоден, он ел более обыкновенного и вдруг увидел, что комната стала наполняться туманом, а на полу появилось множество разных гадов. Туман перешел в густую тьму; когда она рассеялась, гадов больше не было, а в углу комнаты С. увидел сидящего человека, окруженного ярким сиянием и грозно сказавшего ему: "Не ешь так много!" Тут С. потерял зрение; когда оно стало понемногу возвращаться, он увидал себя одного и в большом испуге поспешил домой, где провел ночь и следующий день в размышлении и ничего не ел. На другую ночь человек в сиянии явился опять, одетый в красную мантию и сказал ему: "Я Бог, Господь, Творец и Искупитель. Я избрал тебя, чтобы объяснить людям внутренний и духовный смысл писаний. Я буду диктовать тебе то, что ты должен писать". После того С. почувствовал, что открылись глаза внутреннего его человека, и с тех пор он стал, не переменяя внешнего места, переноситься духом в небо, ад и (промежуточный) мир духов, где виделся и беседовал со многими известными ему лицами, частью недавно, а частью и давно умершими. По возвращении в Швецию С. отказался от службы и от естественно-научных занятий, чтобы отдаться исключительно своему новому призванию. При непрерывном внушении свыше, как ему казалось, он написал свое основное теософское сочинение: "Arcana Coelestia" (Лондон, 1749—56). Содержание обозначено в заглавии: "Небесные тайны, находящиеся в Св. Писании, или в Слове Господа, с диковинами виденными (С.) в мире духов и в небе ангелов". Форма сочинения — непрерывный подробнейший комментарий двух первых книг Пятикнижия (стих за стихом) по новому латинскому переводу, сделанному самим С. с еврейского текста (не будучи гебраистом, он еще в молодости приобрел некоторое знакомство с евр. яз.). Метод толкования — чисто аллегорический, отличающийся от такого же у церковных писателей лишь своей прямолинейностью и однообразием. С. различает принципиально в тексте три смысла — исторический, или буквальный, духовный и небесный; но на деле проводится лишь противоположение между внешним, или натуральным, и внутренним, или духовным (в широком значении) смыслами, и задача толкования — показать внутренний смысл каждого стиха и каждого слова Библии. Такое отношение к свящ. тексту связано у С. с его теорией соответствий (correspondentiae), по которой всем предметам и качествам в мире натуральном есть что-нибудь соответствуюшее в мире духовном. К указанию такого соответствия для каждого данного случая и сводится, в сущности, библейская экзегеза или, точнее, герменевтика С. Так, например, везде, где в тексте говорится о камне, камнях, каменном, это относится по духовному смыслу к вере, верности или к истине со стороны ее твердости; вода также соответствует истине, но не со стороны твердости, а со стороны подлинности (источники), а также оживляющего и очищающего свойства; кровь и вино, уже связанные естественным соответствием, по духовному смыслу соответствуют деятельным категориям — воле, любви, добру; разные млекопитающие означают различные душевные аффекты, чувства и страсти; птицы знаменуют мысли, притом птицы водяные — мысли, стремящиеся к чистой научной истине т. д. С помощью таких аллегорий содержание двух первых книг Библии превращается в изложение первоначальных судеб человечества или последовательных перемен в его внутренних духовных состояниях — эпох религиозного упадка и восстановления. Кроме этой своеобразной философии истории в "Arc. Coel." содержится еще двоякий материал: 1) по поводу того или другого текста автор излагает догматически различные пункты открытого ему истинного учения и 2) каждая глава комментария, безотносительно к своему содержанию, сопровождается особым приложением, где С. рассказывает, что он видел и слышал в состояниях своего душевного раздвоения, или открывшимися глазами и ушами своего внутреннего человека. После "Arc. Coel." С. издал ряд сочинений, в которых, с постоянными ссылками на Библию и на соответствующие §§ своего главного сочинения, но уже не в форме непрерывного комментария, он излагал и разъяснял отдельные стороны и пункты своего теософского учения. Вот эти сочинения, приблиз. в хронол. порядке: "Clavis hieroglyphica" (излож. теории соответствий, Л., 1757); "De telluribus" (описание планет и их жителей по наблюдениям С., посещавшего их "в духе"; Л., 1758); "О небе, аде и мире духов" (самое содержательное и любопытное сочин. С.; Л., 1758); "De ultimo judicio et de Babylon destructa" (объяснение XVIII гл. Апокалипсиса; С. утверждает, что в духовном мире страшный суд уже совершился в 1757 году, и он его описывает как допущенный Богом свидетель; Л., 1758); "Equus albus" (толков. XIX гл. Апокал.; Л., 1758); "De nova Jerusalem et doctrina ejus coelesti" (толков. XXI гл. Апокал.; Л., 1758); "Doctrina nov. J erus, de Domino" (Амст., 1763), "Doctr. n. J. de Scriptura Sacra" (то же); "Doctrina vitae" то же), "Doctr. de fide" (то же); "De ultimo judicio" (то же), "Angelica Sapientia de divino amоге et de divina Sapientia" (то же); "Angelica Sapientia de providen t ia divina" (там же, 1764), "Apocalypsis revelata" (Амстерд., 1766), "Deliciae Sapientia de amore conjugali et voluptates insaniae de amore Scortatolio" (там же, 1768); "De commercio animae et corporis" (Лонд., 1769; там же и тогда же издана автобиография С., в форме письма к другу); "Expositio doctr. Ecclesiae novae" (Амст., 1769); важное заключительное соч. С. — "Vera christiana religio" (3 т. Амст., 1771). После смерти С. изданы другое обширное истолков. Апокалипсиса — "Apocal. exphcata" (7 тт.), "Краткое изложение внутреннего смысла псалтири и всех пророч. кн. "Ветх. Зав.", "Doctr. nov. Jer. de charitate", "9 вопросов о Троице, предлож. Гартлеем, и ответы С.", "Венец, или приложение к соч. об истинной христ. религии". Изо всех этих многочисленных томов можно извлечь одну своеобразную и стройную теософическую систему. Учение С. о предметах божественных не имело никаких книжных источников. Даже в Библии находил он основания для своих мыслей лишь под условием того особого толкования, которое он давал свящ. текстам и которое из них самих не вытекало. Богословских и мистических сочинений он вовсе не читал. В области философии, с которой никакого исторического знакомства он не обнаружил, он исходил исключительно из принципов априорно-рационального мышления, а идеи тех философов, с которыми он спорил или соглашался, очевидно брались им из окружающей умственной атмосферы, а не из их сочинений. В произведениях его религиозного периода теософия его является уже готовой, и он занят только ее разъяснением и распространением. Огромное количество собственных писаний С., при его постоянных, до конца жизни, путешествиях, исключает возможность сколько-нибудь систематического и многостороннего чтения. — Оригинальность теософского учения С. не исключает, однако, существенных аналогий между ним и другими известными (нам, но не ему) учениями — именно некоторыми системами гностицизма (см.) и особенно еврейской каббалой (см.). С. отвергает понятие Божества, как отвлеченного начала. Бог вечно имеет свою определенную и существенную форму, которая есть форма человеческого тела. Бог вечно существует как Великий человек, именно как Господь наш Иисус Христос, в котором обитает полнота Божества телесно. Учение С. есть абсолютное христианство, так как он предполагает, что собственно или самостоятельно существует только Христос, и больше ничего. Каким образом человек, и притом телесный, может быть абсолютным существом? Или: каким образом бесконечность может вмещаться в конечном? Этот вопрос не имеет смысла с точки зрения С., ибо он раньше Канта понял и признал относительный, субъективный характер нашего пространства, времени и всего определяемого ими механического порядка явлений. Все это, по С., суть не реальности, а видимости (apparentia); действительные же свойства и формы всякого бытия, как математические, так и органические — т. е. все положительное и качественно определенное — совершенно не зависят от внешних условий своего явления в нашем мире. Сам этот мир не есть что-нибудь безусловно-реальное, а лишь низшее "натуральное" состояние человечества, отличающееся тем, что тут apparentia утверждаются или фиксируется как entia. Все положительное или качественное в нашем мире — цвета и звуки, горы, моря и реки, камни, растения и животные, — существуют действительно, как независимые от своей кажущейся внешней причинности, истинная же их причинность принадлежит духовному миpy (в широком смысле слова) или духовному состоянию человека, где она становится для всякого очевидной, именно как прямая и непосредственная зависимость внешних предметов от внутренних душевных состояний. Так, например, если в ком-нибудь из духовного мира оскудеет любовь и радость, то сейчас же переменяется соответственно его внешняя обстановка: он без какого-нибудь передвижения обретается одиноким в мрачной гористой местности, безводной и обнаженной от растительности. Если между двумя духовными существами возрастет взаимная внутренняя склонность, тем самым они тут же и наружно станут сближаться между собой и сразу очутятся вместе, как бы великим ни представлялось перед тем расстояние между ними. Таким образом С. различает два способа являемого бытия: истинный, или действительный, по которому внешняя предметность создается своим соответствием внутреннему состоянию, — и кажущийся, или ложный способ бытия, при другом или даже обратном отношении. Материи, как самостоятельного бытия, по С., вовсе не существует, а независимость материальных явлений от их духовных причин и целей есть лишь обманчивая видимость субъективного происхождения. Истинно и действительно есть только универсальный Богочеловек Иисус Христос и Его царство, т. е. совокупность человеческих существ, извнутри определяемых в своей сущности и своем существовании отношением их воли к тому добру и их ума к той истине, которые воплощены в И. Хр., — а наружно выражающих свое бытие в мире форм, связанных между собой по принципу соответствий. С точки зрения основного качества, именно нравственного, вся совокупность человеческих существ различается на три главные области бытия: 1) небеса, или мир ангелов (в широком смысле), т. е. людей, положительным образом определивших свою земную жизнь любовью к Богу и к ближнему; по смерти они становятся ангелами, и из их совокупности образуется собственное тело Великого Человека, т. е. И. Хр.; 2) ад, населяемый людьми, жизнь которых определилась господствующей любовью к себе и к миру, т. е. к внешности и суете; по смерти такие люди становятся злыми духами, которых С. разделяет на два разряда: дьяволы в тесн. смысле, коих дурное качество выражается преимущественно в лживости и вражде к истине, — и сатаны, одержимые прямой злобой и враждой к добру, как такому; и те, и другие имеют фантастические и уродливые тела, соответствующие их внутреннему содержанию; 3) промежуточный мир духов (в спец. смысле), состоящий из людей, которые умерли, не определившись окончательно в том или другом направлении; по смерти они подвергаются усиленному воздействию спасительных ангелов и соблазняющих дьяволов, пока не примкнут решительно к той или другой стороне. Такие развязки духовной борьбы происходят или единично, или собирательно, при конце мировых периодов — в виде общих судов, на которых является сам Господь; при одном из таких судов в 1757 г. (заключившем период исторического христианства) присутствовал С. и подробно описал его. — Весьма оригинально в теософии С., что он не признает до человеческого и сверхчеловеческого происхождения ангелов и демонов, а видит в них лишь эволюцию человека в двух противоположных направлениях, так что и до смерти каждый человек есть уже в сущности или ангел, или диавол, и тот, у кого, как у С., открылось духовное зрение, может это ясно различать. Таким образом источник, или рассадник (Seminarium) неба и ада есть земное, или натуральное, человечество, которое, по С., населяет не только нашу, но и другие планеты, или земли; эти жители планет суть натуральные люди разного качества, которые, как и мы, после смерти становятся духами небесными или адскими. Впрочем, сообщения С. о посещениях этих планет его "внутренним человеком" и о его беседах с их жителями, несмотря на всегдашнюю рассудительность его изложения, имеют по существу бредовый характер. — Вообще учение не дает ясного и определенного ответа на философский вопрос о первоначальном и общем происхождении земного, натурального, или внешнего, мира и о его метафизической связи с подлинно-сущим — универсальным человеком; теософской космологии и космогонии мы у него не находим, а видим в этом пункте лишь невольные колебания между безотчетным реализмом естествоиспытателя и прямолинейным идеализмом (отрицанием всякого материального бытия), вроде того, который принципиально защищался Берклеем. Более отчетлива антропология С. Человек по естеству (essentia y C. = esse) трехсоставен, но не в механическом, а в органическом смысле, представляя в своем существовании (existentia) последовательное раскрытие трех главных степеней: 1) натуральной, раскрывающейся при рождении и господствующей до возраста разумения, 2) рациональной, от пробуждения разума и совести и — у большинства людей — до смерти, и 3) духовной, обыкновенно раскрывающейся лишь по смерти, при переходе в мир духов, но у некоторых, как у самого С., предварительно проявляющейся и при жизни. Естественная трехсоставность, или трехстепенность, всякого человека не предрешает нравственного его свойства и судьбы. Всякий человек на первой, натуральной степени предрасположен и к добру, и ко злу; на второй, рациональной, он выбирает между этими двумя ваправлениями; на третьей, духовной, он уже является решительно или как добрый, или как злой дух. Дело осложняется, однако, тем, что всякий человек до своего окончательного превращения в ангела или в беса находится постоянно между двумя противоположными ветвями (influxus) — хорошим, или небесным, идущим от Бога, через ангелов, и дурным, или адским, идущим от злых духов. Решая возникающий тут вопрос о свободе воли, С. старался оградиться от фатализма указанием на неизбежную психологическую иллюзию, по которой мы должны считать действия, совершаемые через нас силой божественного или адского влияния, за совершенные как бы (quas i) нами самими, признавая, однако, что все добро в наших действиях идет от Бога. Сущность нравственного добра, по С., состоит в любви к Богу и к ближнему, а нравственного зла — в любви к своей самости (рrорrium) и к миру, т. е. к внешним предметам самим по себе, отдельно от их истинных целей. Нравственное учение С. было теологически безупречно (по отзыву, между прочим, московского митрополита Филарета), но философского решения спора между фатализмом и свободой он не дал. Вообще в свой религиозный период С. воздерживался от самодеятельного мышления, записывая лишь явления своего духовидения и те мысли, которые он считал прямо внушенными или диктованными ему свыше. В области собственно теологии особенно замечательна у С. его замена Троицы одним Христом. Чуждый греческой философии и всякой диалектики, ум сухой и трезвый, с формально-рассудочными приемами мышления, С. не понимал умозрительных основ церковного догмата и видел в нем простое трехбожие, которое его возмущало. Прямые возражения его, основанные на таком непонимании, не выходят из пределов грубо-рационалистической полемики и нисколько не интересны. Но, стоя все-таки на положительно христианской (библейской) точке зрения и признавая Христа универсальным средоточием, С. перенес внутрь Его ту троичность в Божестве, которая несомненно указывается в священных текстах. 1) В едином Боге И. Хр. С. различает: Божественное как такое (Divium), Божественно-человеческое, или Божественно-рациональное (D.-humanum, s. D. rationale), и Божественно-природное (D.-naturale). 2) В явлении Христа эта внутренняя троичность обозначается как совершенная сущность Божества — Отец, как совершенная человеческая форма его — Сын, и как совершенная действительность, или живое дыхание его в той небесной атмосфере, или ауре (aura), которая исходит из Христа и окружает его, — Дух Святой. Сущность воплощения, по С., состояла в том, что божественно-природный элемент в Христе (его Divinum naturale) вошел в наш земной мир, облекшись природно-человеческим, а затем рационально-человеческим элементами Иисуса. Цель воплощения — в том, чтобы божественное получило ощутительную действительность в нашем земном мире, а также и в мире земных духов, и чтобы небесная атмосфера Христа могла изгнать отсюда умножившихся злых духов, которые в это время навождали (infestabant) наш мир; дело Христа было, по С., не формальным актом искупления и оправдания человека, а реальным столкновением небес и ада в земном человечестве и восстановлением нарушенного равновесия между силами добра и зла. Для самого Христа земная жизнь Его была процессом постепенного совлечения земных оболочек, нужных предварительно для выработки Его чисто-человеческого существа (ens rationale), которое само становится адекватной оболочкой Его Божества. В воскресении Христос стал ощутим вполне реально для раскрывшихся в Его учениках органов чувств их внутреннего, или духовного, человека. Второго пришествия Христа и всеобщего суда живых и мертвых С. не признавал. Для характеристики (по форме и содержанию) теософических объяснений С. в области эсхатологии может всего лучше служить следующий рассказ из его "Меmоrаbilia" (прилож. к "Arc. Coel."): "В это время мой внутренний человек находился в средних небесах, в сердечной области Господа, в левом желудочке, который составляется из обществ таких ангелов, что любят истину, поколику она есть добро (amant verum quoad bonum). При этом я почувствовал сильное влияние их на мое сердце, проходившее через него в мой мозг, и у меня явилась мысль: каким образом возможно, чтобы благость Господа допускала бесам вечно оставаться в аду? Только что я это помыслил, как один из ангелов правого предсердия чрезвычайно быстро низринулся в седалищную область великого Сатаны и извлек оттуда, по внушению от Господа, одного из самых дурных бесов, чтобы доставить ему небесное блаженство. Но мне было дано видеть, что по мере того, как ангел восходил к небесным сферам, его пленник менял гордое выражение своего лица на страдающее, и тело его чернело; когда же он, несмотря на свое сопротивление, был вовлечен в средние небеса, то с ним сделались страшные конвульсии, он всем своим видом и движениями показывал, что испытывает величайшие и нестерпимые муки; когда же он приблизился к сердечной области небес, то язык его вышел далеко наружу, как у очень уставшего и жаждущего пса, а глаза лопнули, как от жгучего жара. И мне сделалось его жалко, и я взмолился Господу, чтобы велел ангелу отпустить его. И когда, по соизволению Господа, он был отпущен, то бросился вниз головой с такой стремительностью, что я мог видеть только, как мелькнули его чрезвычайно черные пятки. И тогда мне было внушено: пребывание кого-нибудь в небесах или в аду зависит не от произвола Божия, а от внутреннего состояния самого существа, и перемещение по чужой воле из ада в небеса было бы так же мучительно для перемещаемых, как переселение из небес в ад... И таким образом, я понял, что вечность ада для тех, кто находит в нем свое наслаждение, одинаково соответствует как премудрости, так и благости Божией". После 1745 г. С., изменив характер своих занятий, не изменял образа жизни, часто путешествовал, останавливаясь преимущественно в Лондоне и Амстердаме для печатания своих религиозных сочинений, которые он щедро рассылал разным лицам и учреждениям. Известные рассказы о некоторых особых случаях ясновидения и духовидения С. (пожар в Стокгольме, сообщение важных тайн умершими лицами) хотя и ссылаются на устные и письменные показания высоких особ, но не имеют достаточно точных и документальных удостоверений и не свободны от противоречий в подробностях. Обычные сношения С. с разными сферами загробной жизни, ввиду его правдивого и серьезного характера, имеют полную субъективную достоверность, оценка же их реального значения зависит от общих точек зрения. В некоторых случаях сам С. несомненно впадал в оценку ошибочную. В последние годы жизни С. испытал гонение от шведского духовенства, раздраженного его резкой критикой протестантских догматов. В 1769 г. на сейме шла речь о необходимости признать С. помешанным и лишить свободы. Чины духовного сословия, предводимые племянником С., епископом. Филениусом, постановили секвестровать его книги, а два его последователя, члены консистории, были преданы суду. Один из них, д-р теол. Бейер, издал защитительную декларацию, а сам С. — меморию и апелляцию к трем университетам королевства. Вследствие общего уважения к С. и заступничества короля, дело, перешедшее в сенат, было прекращено. В 1770 г. С. отправился в свое последнее путешествие. Заболев в Лондоне, он более недели спал, не просыпаясь. По пробуждении он предсказал день своей смерти, на вопрос одного английского друга торжественно засвидетельствовал свое убеждение в правде всего, что писал, и умер, приняв св. причастие от шведского пастора.

Сведенборгиане. В 80-х годах XVIII века основалась в Лондоне особая сведенборгианская церковь ("Нового Иерусалима"), которая скоро стала распространяться по Великобритании и Америке К концу XIX в. насчитывалось Сведенборгских общин 81 в соед. королевствах и 116 в Соед. Штатах Сев. Америки. Для распространения книг С. и о нем основано в 1810 г. S.-Society. В Германии, Франции, Швеции находятся спорадические группы последователей С., также и в России до последнего времени (сюда принадлежали известный писатель В. И. Даль и отчасти проф. Московского унив. П. Д. Юркевич).

Литература. Теософические сочинения С. в течение XIX в. издавали на англ. языке Clowes и Mather, на франц. — Le Boy des Gruays, на нем. — Tafel; по-русски издана только книга О небе и аде (перев. А. Н. Аксакова, Лпц., 1860). Тафель издал документы относительно жизни и характера С. (Тюбинген, 1839—42). См. его же, "Abriss von S. s Leben" (1845); Brickmann, "Die Lehre der neuen Kirche" (2 изд., Баз., 1880); биографии C. — Schaarschmidt (Эльберфельд, 1862), Matter (П., 1863), White (2 изд., Л., 1874), Wilkinson (Л., 4849), Paxton Hood (Л., 1854). Новейшие соч.: Rev. Sam. Warren, "Compendium of the Theological writings of E. S." (Л., 1855); Edm. Swift, "Manual of the doctrines of the New Church"; Noble, "Appeal etc.". Для сведенборгианства см. Robert Hindmarsh, "Rise and Progress of the New J erusalem Church in Engl., Amer. and other parts" (Л., 1861). Критические соч. о С.: G örres, "E. S.; seine Visionen u. s. Verhä ltniss zur Kirche" (1827). Из крупных светских писателей Сведенборгом занимались Бальзак, в своем романе "S éraphitus-Sé raphita", и Эмерсон (статья "The Mystic", в его "Representative men", 1850). Своеобразное видоизменение учения С. дал Thomas Lake Harris, основатель особой общины — The brotherhood of the New Life, в Сев. Америке.

Вл. Соловьев.