Преемство в праве

Определение "Преемство в праве" в словаре Брокгауза и Ефрона

Преемство в праве (сукцессия). — Приобретенные членами гражданского общества права и обязанности передаются ими друг другу в раз установленном составе. Передача происходит в виде уступки отдельных прав и обязанностей (права собственности, требований по обязательствам, исков — так называемое единичное П., сингулярная сукцессия), в виде уступки совокупности прав, связанных с одним объектом или основанием (недвижимости с лежащими на ней обременениями, торгового предприятия со всем имуществом — специальное П., или специальная сукцессия), и в виде перехода всего имущества данного лица к другому (наследование, общее П., или универсальная сукцессия). Для сингулярного П. характерно то, что новый правообладатель получает право в том виде, в каком оно создано его предшественником: он получает те же права, какие имел прежний кредитор или собственник, те же обязанности, те же притязания и подвергается всем возражениям со стороны должника или управомоченных на переданную собственность лиц точно так же, как подвергался бы им прежний кредитор или собственник. При специальном и универсальном П. переход всех прав и обязанностей совершается одним актом, например в силу купли-продажи или принятия наследства, без передачи каждой отдельной части имущества или переписки обязательств; перешедшие права и обязанности продолжают оцениваться по личности прежнего преобладателя (сроки давности продолжают течь с зачетом всего прежнего времени обладания, bona или mala fides при заключении сделок оценивается сообразно с действиями предшествующего владельца и т. д.). При П. права переходят таким же образом, как самостоятельные имущественные ценности, как реальные величины. Для юристов, видящих в субъективных правах непосредственное выражение свободы или воли обладающих ими лиц, а также и для тех, которые понимают под юридическим отношением (см.) отношения к объектам обладания, такое явление представляется теоретически (конструктивно) трудно объяснимым. Если еще понятно, что "бесцветное", не поддающееся влиянию индивидуального усмотрения личности право собственности может "переходить" в одном и том же виде к разным лицам, т. е. оставаться тождественным в руках разных обладателей того же объекта, то каким образом может переходить право обязательственное (см.), представляющее собой свободный союз двух воль, притом переходить без согласия должника (см. Цессия обязательств), который становится обязанным новому кредитору лишь в силу соглашения со старым? Каким образом универсальный преемник может быть принужден определять свои отношения к другим лицам не по своей воле, а применительно к воле умершего лица? Переход прав и обязанностей в их целом и в установленной наследодателем связи их между собой есть несомненное стеснение личности наследника, находившее в Риме и находящее до сих пор у нас свое крайнее выражение в том, что наследник, приняв наследство, как бы исчезает в лице наследодателя, обязываясь платить его долги из своего имущества, если полученного не хватает на их покрытие. В Риме первоначально для передачи обязательства от одного лица к другому прежний кредитор давал поручение новому на взыскание или получение долга с должника; новый кредитор таким образом выступал юридически в качестве поверенного прежнего, но так как поверенный действовал здесь в действительности в своем собственном интересе, то он носил название procurator in rem suam (см. Прокуратор). Так как, однако, кредитор в качестве доверителя мог требовать уступленное назад и так как, кроме того, отношения между поверенным и доверителем прекращались смертью одного из них, то новый кредитор не был гарантирован в своем владении взысканным и передача обязательства многое теряла как экономическая функция. В императорское время поэтому дается procurator'y in rem suam actio utilis suo nomine. Консерватизм римской мысли сказался здесь в том, что, признав передачу обязательств во всей полноте (иск suo nomine ставил прокуратора в независимое положение), юристы продолжали видеть в новом кредиторе теоретически лишь поверенного старого, что совершенно не соответствовало его положению. Современные юристы, затрудняющиеся теоретическим объяснением П. в праве, продолжают удерживать представление о новом кредиторе как лице, действующем лишь по поручению кредитора, как его представитель. Этим объясняется, в частности, сохранение за новым должником возражений против нового кредитора, связанных с личностью прежнего кредитора, и некоторые другие особенности цессии (точка зрения, развитая в особенности у Кунце). Юристы, признающие прямую цессию (см.) согласно с постановлениями новых законодательств и в то же время удерживающие представление об обязательстве как о личной связи должника с кредитором, совсем уклоняются от теоретического ее объяснения, указывая лишь на то, что в противоположность римскому праву в современном праве экономический момент обязательства выступает на первый план сравнительно с личным (Дернбург). Универсальное П. вызывает еще больше недоумений, так как, будучи безусловно признано и последовательно проведено римским правом, оно не может быть объяснено ни с точки зрения доверенности, ни с точки зрения представительства, хотя последняя точка зрения иногда и высказывается. У римских юристов нет развитого теоретического объяснения универсального П.; насколько об этом можно судить по отдельным выражениям, они видели в наследстве больше продолжение личности наследодателя, чем выражение прав наследника. Наследство они называли "domina, personae vicem, defuncti personam sust i nens". В качестве носителя имущественно-правовой личности умершего они допускали его переход только в целом объеме и по одному титулу (nemo pro parte testatus pro parte intestatus decedere potest) и, как сказано выше, налагали безусловную ответственность за долги, раз наследство было принято (см. Принятие наследства). До принятия наследства оно рассматривалось как самостоятельная имущественно-правовая величина, сохраняющая свою юридическую организацию и продолжающая функционировать в гражданском обороте и без действительного субъекта (haereditas jacens, bona hereditaria vacua sine domino jacent), лишь в качестве носителя личности умершего: "nondum enim adita hereditas personae vicem sustinet non heredis futuri, sed defuncti". Позднее стали объединять личность наследника и наследодателя: "heres et hereditas, tametsi duas appellationes recipiunt, unius personae tamen vice funguntur". Новые юристы (особенно Пухта, Феринг, Зом и др.) восприняли это учение о продолжении личности наследодателя в наследнике. "Римское наследование не есть ни наследование отдельных прав или долгов (сингулярная сукцессия), ни также простое наследование единого имущества (универсальная сукцессия в более широком смысле слова); оно прежде и гораздо более всего — наследование имущественно-правовой личности наследодателя (универсальная сукцессия в смысле наследственного права). Это значит: наследник для частного права имеет такое же значение как наследодатель, и потому он имеет одинаковые с наследодателем права и одинаковые с ним обязанности. Этим дается, однако, лишь описание римского универсального П., а не объяснение его. Кроме того, как справедливо замечает Пернис, если этим что-нибудь и достигнуто, то вопреки реальному пониманию вещей. "Личность, как деятельная потенция, никаким образом перейти не может, но является всегда реализированной в отдельных отношениях", а так как в этих последних деятелем является наследник, то вопрос о ненормальности подчинения его творческой правовой воли воле наследодателя этим не устраняется. Не дает прямого объяснения и точка зрения тех юристов, которые в П. видят установление нового права взамен старого, рассматривают сукцессию, как условно-техническое понятие, не соответствующее действительности, и, в частности, в наследстве видят до его принятия — состояние имущества без субъекта, а по принятии — имущество наследника. "П. в правах есть абсурд, так как отношение (юридическое), как таковое, не есть какой-либо конкретный предмет, который мог бы переноситься свободно. Сукцессия есть понятие условное, фигуральное. Когда собственник или кредитор "передает" другому лицу свое право собственности или право требования, тогда на самом деле здесь прекращается в полном объеме одно право и взамен его учреждается другое, во всем подобное ему, но с другим субъектом" (Муромцев). По отношению к П. в обязательствах это объяснение не удовлетворительно потому, что, согласно господствующему представлению, обязательственное право устанавливается соглашением должника с кредитором, а при П. по обязательствам согласия должника не требуется, следовательно, нельзя и говорить об установлении нового права. В универсальном П. центр тяжести при этом объяснении переносится на понятие имущества (см.). "Между сингулярной и универсальной сукцессией существует следующее различие. При первой отдельные права отрешаются от имущества, к которому они принадлежали раньше, отделяются от него, вступают в другое имущество и начинают в нем новое самостоятельное существование в лице приобретателя. При универсальном П. права и обязанности остаются вполне в том же самом имуществе, к которому принадлежали, переходят вместе с ним и как его составная часть остаются, следовательно, в том же юридическом составе, который они до тех пор имели в этом имуществе. Имущество остается, следовательно, то же самое, только другое лицо выступает как его субъект и владелец" (Брунс-Пернис). Но под имуществом разумеется связь совокупности прав с личностью (имущество — то, что имеет какое-либо лицо); исчезает личность, прекращается и понятие имущества, остаются отдельные права и обязанности, и путь установления связи их с новым обладателем остается опять неясным: если права основываются на воле лица, служат ее выражением и в своем осуществлении определяются этой же волей, то непонятно, каким образом имущество, т. е. совокупность прав, связанных с чужой волей, становится имуществом, связанным с моей волей. Причина недоразумений заключается в неправильном понимании субъективного права (см.). Частная воля не единый творческий элемент его. Права суть отношения между лицами, определяемые в своем составе законом или частной волей по воле закона и поддерживаемые в своем осуществлении принудительным воздействием власти. Право собственности есть отношение обладателя ее объекта к другим лицам, выражающееся в поддерживаемом властью притязании на уважение к обладанию, данному волей закона. Право обязательственное есть отношение кредитора к должнику, определяемое частной волей (обещанием должника) на законном основании и состоящее в притязании на принуждение должника исполнить обещанное или уплатить должное. Раз неприкосновенность объекта обладания охраняется от вторжения посторонних лиц властью, раз закон не слагает с должника принятой им на себя обязанности по уничтожении субъекта или повелевает исполнить обязанность в пользу другого лица, права продолжают существовать в старом объеме независимо от смены лиц. Они "переходят" к другому лицу в том смысле, что защита объекта собственности начинает даваться в лице нового обладателя; должник обязывается платить новому кредитору, в руки которого перешло основание, служащее опорой обещанию. Общее П. от единичного по существу ничем не отличается. Объекты обладания получают защиту в лице наследника; в принятии им наследства заключается и его собственное обещание платить долги, основание которых — в получаемом им имуществе.

Недостаточное развитие П. по обязательствам в Риме и особенности римского воззрения на универсальную сукцессию объясняются исторически. Потребность в передаче прав по обязательствам характеризует обмен, развившийся на широком пространстве, когда приходится заменять уплату чистыми деньгами уплатой обязательствами, когда вообще между отдельными хозяйствами и предприятиями устанавливаются сложные расчеты, не поддающиеся постоянному реализированию в деньгах, и, главное, когда личные отношения дружбы и доверия как основания кредита заменяются отношениями, построенными на торгово-экономической почве. О слабости этих условий оборота в Риме свидетельствует господство формального и реального контрактов (см.) и позднее развитие контракта консенсуального. С поздним развитием последнего стоит в связи и слабое развитие цессии. Обходные средства, употреблявшиеся для ее проведения в жизнь, объясняются консерватизмом мысли и осторожностью по отношению к юридической квалификации новых явлений экономической жизни. Развитие универсальной сукцессии стоит в связи с положением кредиторов и установлением наследственной ответственности за долги. В литературе часто противополагают здесь римские воззрения германским, не допускавшим будто бы универсального П. и знавшим лишь сингулярную сукцессию и в наследстве. Разница между этими двумя воззрениями не была в действительности так велика; в общем развитие наследственного П. шло одним путем. На первых порах ответственность по обязательствам падает на личность должника и его семейных подвластных. Поскольку нет близких семейных ("своих и необходимых наследников") и наследство переходит к другим родным или посторонним лицам, не подпавшим под действие обязательства в силу подвластности или заключения его "общей рукой" (см. Стипуляция), кредиторы могут вынудить ответственность лишь косвенным путем, арестуя труп должника в силу своего права на его личность и не допуская до погребения (см. Выкуп трупа). Позднее законы (XII табл., варв. правды) устанавливают ответственность за долги, обусловливаемую принятием наследства: в Риме —

одинаковую для всех наследников, в Германии и Франции — для жены, детей и подвластных безусловную, для остальных в пределах наследства. В Риме не допускается отказ своих наследников от наследства; в Германии и Франции они могут отказаться, как и другие наследники, отдав имущество кредиторам. В зависимости от дробления имущества имевшего место в феодальном периоде, в Германии и Франции наследство переходит по отдельным частям (недвижимость, оружие, домашняя утварь) к отдельным лицам или группам наследников, специально управомоченных на обладание каждой из них. По группам переходят и долги, часто с обязательством платить их и сверх стоимости полученной части имущества. Имеет место, таким образом, специальная, а не сингулярная, как обыкновенно думают, сукцессия. С рецепцией римских норм воспринимается римский beneficium inventarii (см. Бенефиции и Инвентарь), ограничивающий ответственность принятым наследством, но вместе с тем укрепляется и безусловная ответственность за долги для наследников, не составивших такого инвентаря. Начало ответственности не свыше наследства не принято и в общегерманском уложении. Определение стоимости наследства и надзор за распоряжениями наследников трудны и теперь, не говоря уже о более раннем времени. В интересах кредиторов поэтому удержать безграничную ответственность, а в интересах кредита — поддержать ее со стороны закона, предоставив наследникам свободный отказ от наследства или составление инвентаря, где это возможно. В Риме инвентарная льгота появляется очень поздно (при Юстиниане); отказ от наследства для своих наследников дозволен только преторам (beneficium abstinendi). Более строгая ответственность наследников в Риме объясняется отчасти строгостью долгового права вообще, отчасти тем, что в силу господства культа предков долг уважения к наследодателю требовал покрытия его обязательств. Необходимым условием завещания является назначение наследника, не только исполнявшего функции душеприказчика, но и продолжавшего домашний культ умершего. Отсюда идея о наследнике как продолжателе личности умершего. С падением религиозных представлений о продолжении культа, когда остается только потребность в общем управителе и представителе наследственной массы, на сцену и в Риме выступает универсальный фидеикомиссар (см.) с функциями, аналогичными душеприказчическим.

Литература. Sohm, "Institutionen" (7 изд., 1898, рус. пер. 1888); Windscheid, "Pandecten" (III, § 598); Dernburg, "Pandecten" (I, § 81 и III, § 54 сл.); Bruns-Pernice (в H oltzendurff's "Encyklopä die", § 88 и 95); Lassalle, "System der erworbenen Rechte" (II); Vering, "R ö miches Erbrecht" (Гейдельберг, 1861); Heusler, "Institutionen des deutsch. Privatrechts" (II); Viollet, "Histoire de droit civil" (стр. 829 сл., П., 1892); Муромцев, "Определение и основное разделение права" (§ 40 и 42); Мэн, "Древнее право" гл. VI и VII; "Древний закон и обычай" (М., 1884); Кассо, "Ответственность наследника, за долги наследодателя" (Юрьев, 1895). Литературу по П. в обязательствах см. Цессия обязательств.

В. Нечаев.