Предупреждение и пресечение преступлений

Определение "Предупреждение и пресечение преступлений" в словаре Брокгауза и Ефрона

Предупреждение и пресечение преступлений I. Общее понятие. Охрана государственной, общественной и личной безопасности от преступлений, произвольных посягательств и опасных действий, все равно, исходят ли они от отдельных лиц или совокупности их, составляет важнейшую задачу полиции безопасности (см. соотв. ст.). Меры полиции безопасности не ограничиваются П. и пресечением преступлений; они имеют целью также П. и пресечение проступков, нарушающих общественное спокойствие, порядок и благопристойность ("публичное или общественное благочиние"). "Лучше предупреждать, чем карать преступления", — заметил Монтескьё. Этой идее стремилась следовать Екатерина II в своем Наказе, тогда как даже ее современники-юристы (Блэкстон, Романьози; см.) смотрели на наказание как на одно из средств предупреждения преступлений или отражения нападений. Деятельность по П. преступлений не может быть возложена на судебные органы: уголовный суд восстанавливает нарушенный уже правопорядок и определяет последствия такого нарушения, тогда как меры предупреждения имеют дело не с наступившим правонарушением, а только с возможным, с будущим. В целях своевременного предупреждения и быстрого пресечения преступлений и вообще опасных действий государство предоставляет правительственным и общинным полицейским органам право употреблять не только психическое (меры "понудительные"), но и физическое принуждение (меры "принудительные"). Род и обширность средств принуждения должны сообразоваться с родом и важностью ограждаемого правового интереса. Принуждение бывает троякого рода: 1) прямое принуждение неповинующегося к исполнению предписанного, например отвод его за карантинную черту; 2) совершение полицейским чиновником действия, предписанного законом, но не исполняемого гражданином, за счет и ответственность последнего, например умерщвление заболевшего чумой скота, и 3) наложение наказания отчасти за совершенное уже незаконное действие, отчасти с целью устрашения на будущее время. Профессор Трифонов делит принудительные меры только на две категории: пропульсивное принуждение, или пресечение действия, и принуждение компульсивное, или понуждение к действию. Нередко для принудительного восстановления правомерного состояния наличная сила полицейского персонала бывает недостаточной. Даже значительный по составу и рационально распределенный полицейский персонал не всегда присутствует при начале совершившегося преступления или при возникновении опасности; не всегда даже он может немедленно заметить совершающееся правонарушение или наступившую опасность. В таких случаях, особенно когда преступление и опасность велики, некоторые законодательства требуют, а другие — дозволяют, чтобы полицейскую функцию выполняли сами граждане — например в Англии во время бунта и вообще при совершении тяжких уголовных преступлений, в России при поимке воров и разбойников (Устав о П. и пресечении преступлений, 293), зажигателей (Устав, 310), бежавших из карантина (Уложение о наказаниях, 1471 п. 3), беглых (Устав о пасп., 318). Русское законодательство возлагает обязанность по П. и пресечению преступлений на "все места и лица, имеющие начальство по части гражданской или военной" (Устав, 1); кроме того, оно требует содействия от "всякого по мере возможности" даже "при покушении, клонящемся к нарушению спокойствия" (Устав, 120). В Западной Европе меры П. и пресечения преступлений применяются в одинаковой степени ко всем тем, от кого исходит опасность или кому она грозит; в России, хотя меры предупреждения и пресечения преступлений распространяются "равномерно на все состояния людей в государстве" (Устав, 2), однако, они изменяются не только согласно с "изъятиями, указанными в Уставе П. и пресечения преступлений" (так, например, высылка производится соответственно званию или состоянию высылаемого), но и согласно с исключениями, перечисленными в других частях Свода Законов, особенно в узаконениях об окраинных губерниях и областях. Главную цель мер П. и пресечения преступлений составляет полицейская борьба с преступными элементами, стремящимися нарушать имущественную неприкосновенность (в России преступления против имущества составляют почти 75% всех преступлений), законы благоустройства и благочиния и законы о порядке управления. Напряженность этих мер сильнее в городах, чем в селениях, так как население первых почти в два раза склоннее к правонарушениям. Полицейское П. и пресечение преступлений достигается посредством ограничения личной свободы и имущественных прав, посредством угрозы карой за невыполнение требований полиции и, наконец, посредством повреждения здоровья и даже лишения жизни. Поэтому полицейские меры П. и пресечения преступлений и опасностей можно разделить на четыре группы: I. меры ограничения личной свободы: 1) полицейский арест, 2) полицейский надзор, 3) полицейская высылка в связи с воспрещением жительства в определенных местах и 4) иные подобные меры. II. Меры ограничения имущественных прав: 1) полицейская конфискация, 2) полицейский арест или секвестр вещей, 3) полицейское вскрытие писем и документов, 4) полицейское ограничение владения и пользования опасными предметами и веществами и 5) иные подобные меры. III. Меры преследования за неисполнение требований полиции: 1) полицейский проступок и полицейское взыскание, 2) полицейские кодексы карательного права, 3) полицейские суды, 4) ответственность полицейских чинов. IV. Меры по призыву войск и употреблению оружия войсками и органами общей и специальной полиции. Профессор Алексеев делит меры П. и пресечения преступлений на две группы: 1) общие меры, например целесообразное устройство полиции, развитие народного образования и т. п. (что составляет, в сущности, содержание общего учения об управлении) и 2) частные меры, направленные против подозрительных личностей (что не обнимает всего содержания мер П. и пресечения преступлений). Некоторые из перечисленных выше мер ограничивают свободу личности, личные права вообще; отсюда возникает связь учения об этих мерах с учением о гарантиях личной свободы естественными и конституционными законами (XVI, 82; IX, 399 и 419). См. Locke, "Essay on civil governement" (§§ 135—142); Blackstone, "Commentarie s " (I, гл. 1); Rousseau, "Contrat social" (I, 2, гл. IV); Wolff, "Jus naturae" (т. VIII, § 980); A. Coffini ère, "Traité de la liberté individuelle" (I—II, 1828); J. Serrigny, "Traité du droit public des Français" (1846); E. Pierre, "Traité de droit politique" (1893); Esmein, "Èlé ments de droit constitutionuel" (1896, русск. пер. 1898).

Без предоставления полиции только что указанных мер и средств деятельность ее по П. и пресечению преступлений была бы бесполезной; полиция была бы поставлена в необходимость бездействовать или только наблюдать. С другой стороны, применение подобных мер может повлечь за собой, кроме недоразумений и конфликтов, опасность для жизни, прав и свободы частных лиц. Меры П. и пресечения преступлений могут быть иногда более тяжелыми, чем некоторые наказания, налагаемые судом (профессор Фойницкий). В силу этого необходимо оградить личность как от насилия других частных лиц (что достигается уголовной ответственностью последних вообще, правом обороны потерпевшей стороны и помощью полиции в частности), так и от произвольных и опрометчивых действий полицейских органов, что достигается, кроме уголовной кары за преступления по должности, целесообразным строем и правильной деятельностью полиции при П. и пресечении преступлений и опасностей (отсюда учение об ответственности полиции). Полицейские приемы или меры при прекращении опасного действия или проступка должны согласоваться с правилами справедливости и не нарушать беспричинно гражданской свободы, чести или прав собственности. Идея мягкого и гуманного обращения полиции с гражданами, высказанная уже в законах Петра Великого ("полиция призирает нищих, защищает старых, по заповедям божьим воспитывает юных"), была одним из исходных пунктов полицейского законодательства Екатерины II. В современном законодательстве о мерах П. и пресечения преступлений она повторяется несколько раз: полиция "забирает нищих без всякого притеснения и страха, но с осторожностью и человеколюбием", "не причиняет напрасных поклепов, обид и беспокойств", при поимке разбойников "избегает напрасного битья и увечья"; даже при беспорядках и неповиновении законной власти полиция действует сначала "мерами кроткого вразумления"; исправник отправляет свою должность "с изъявлением во всяком случае человеколюбия и доброжелательства к народу, обходясь со всеми осторожно, кротко, даже снисходительно". Полномочия полиции по П. и пресечению преступлений не беспредельны, хотя по русскому праву границу их трудно определить; они имеют установленную законом (общее правило) или обязательным постановлением (исключение) меру, так называемый "предел и круг действий". Русское законодательство дозволяет органам полиции при П. и пресечении преступлений руководствоваться еще "наказами и инструкциями" (Устав, 1). Меры П. и пресечения преступлений покоятся вообще на правовом принципе и только в случае крайней необходимости — на целесообразности, на полицейском благоусмотрении, которым полиция вправе руководиться лишь тогда, когда легальными мерами и средствами нельзя защитить государственную, общественную или личную безопасность. В Западной Европе меры П. и пресечения преступлений урегулированы положительным правом или, в виде исключения, сами по себе подразумеваются; так, в Австрии полиция иногда при беспорядках закрывает проезжие дороги и лавки (Stein, I V, 121), хотя подобные случаи и не предусмотрены законом. В России применение некоторых мер и средств до сих пор основывается на обычае, например при борьбе общин с конокрадами, при усмирении волнений, хотя о таких обычных мерах и средствах ничего не говорится в законах о П. и пресечении преступлений. Установление предела и круга полномочий полиции по П. и пресечению преступлений всего важнее при ограничениях личной свободы, практикуемых особенно часто. Эти меры имеют не только теоретическое значение, но и первостепенную практическую важность. Здесь необходимо соблюдение законной границы, ибо "иначе открыт будет путь для тирании и нарушены будут пределы гражданской свободы" (Беккария). Меры, относящиеся к ограничению имущественных прав, имеют второстепенное значение, так как незаконно причиненный полицией вред может быть возмещен государством, например вред, причиненный полицией при незаконном вторжении в жилище (см. Sarwey, "Oeffentliches Recht", 1880, 387 сл., 612 сл.). Что касается мер, могущих повредить здоровье и даже лишить жизни, то они обыкновенно приводятся в исполнение при некотором раздражении с той и другой стороны и с трудом поддаются правовым нормам. При применении таких крайних мер законодательства безусловно требуют соблюдения некоторых предварительных формальностей (см. ниже, о призыве войск для прекращения беспорядков). О принятых крайних мерах должно быть немедленно донесено начальству (Устав, 120); иногда на донесение полагается определенный срок (Св. учр. и уст. тамож., 280). Губернаторы обязаны доносить министру внутренних дел о своих распоряжениях для прекращения беспорядков и неповиновения законной власти, а именно об источнике, поводе, обстоятельствах и мерах пресечения, руководствуясь правилами осторожной, но полной откровенности (Устав, 127; II, 317 и 419; циркуляр министерства внутренних дел 12 сентября 1888 г.). Во всеподданнейших его императорскому величеству рапортах о происшествиях губернаторы объясняют повод буйства и неповиновения, а равно принятые ими меры усмирения и наказания виновных (II, 394, п. 19). Полномочия органов полиции по П. и пресечению преступлений иногда усиливаются (усиленная и чрезвычайная охрана в России — см.; kleiner Belagerungszustand — в Германии), иногда становятся почти безграничными с формальной стороны (военное и осадное положения — см. соотв. ст.). При борьбе полиции с преступными элементами весьма важно, чтобы она не бездействовала, не нарушала прав граждан и не восполняла неясность закона произволом (профессор Тарасов). В благоустроенном государстве произвол, злоупотребления и опрометчивость полиции не должны быть терпимы. Одна из задач внутренней политики правительства состоит в том, чтобы довести подобные исключения до возможного minimum'a. В противном случае могут сильно пострадать свобода, права и безопасность гражданина, из которых слагаются общая свобода, право и безопасность. Против злоупотреблений полиции мерами П. и пресечения преступлений главным средством служит отделение полиции от суда, против опрометчивости — знание полицейскими чинами своих прав и обязанностей, против произвола — строгость уголовных законов. У нас законодатель вменил в обязанность губернаторам следить за тем, чтобы действия полиции "не обращались в излишние стеснительные для обывателей и бесполезные для порядка меры" (III, 314). Такой контроль губернаторов особенно важен и потому, что русское право не проводит ясной границы между жизнью домашней (частной) и общественной (публичной, общенародной; Устав, 123, 130, 135). По русскому праву мерам П. и пресечения не подлежит лишь то, что "не противно закону" (Устав 119, 139; II, 418), и даже приличиям (Устав, 138). Из ведения полиции изъяты также "частные ссоры и несогласия между супругами" (Устав, 239). Русская полиция приступает к действию по приказанию начальства (II, 708), по требованию и предписаниям других имеющих на то право мест и лиц (II, 756), по донесениям подчиненных, по собственному усмотрению — при обстоятельствах, указанных законом, по прошениям, жалобам и объявлениям частных лиц (II, 780). Не выяснено точно, когда чины и служители полиции сами должны приступать к принятию мер П. и пресечения преступлений и когда они обязаны ожидать приказания начальства. Без формальной жалобы обиженного или притесняемого частного лица полиция приступает к действию лишь тогда, когда она имеет достаточное удостоверение, что обиды, оскорбления, притеснения, жестокости и насилия должны возбудить внимание правительства (II, 731). Обязана ли полиция по просьбе частного лица составить протокол о каком-либо событии, касающемся только этого лица, — закон умалчивает. Прежде чем принять одну из мер П. и пресечения преступлений, полиция должна собрать сведения "несомненные, предварительно обследованные, вернейшие, вероятные, основательные, достоверные" (II, 745, 823, 732, 759, 770 пр.), иметь достаточное удостоверение или сильное подозрение (II, 745) во вредном намерении или злом умысле (783). До получения подобных сведений полиция "тайно разведывает, ведет особенное примечание, обращает преимущественное внимание" (II, 728 и 745) и только затем приступает к принятию "полезных предосторожностей, первоначальных и возможных мер" (II, 778), к которым относятся: напоминание (800), надлежащие внушения и наставления (II, 726), благоразумное внушение (784), донесение начальству (II, 802, 813, 8 24), преследование по горячим следам (784). При дознании о преступном деянии полиция руководствуется Уст. Угол. Суд. (ст. 249 сл.). См. И. Тарасов, "Личное задержание" (I—II, 1875—86); А. Трифонов, "О мерах полицейского принуждения по прусскому и нашему праву" (1886); M. Зейдель, "Полиция безопасности" (рус. пер. П. Шеймина, 1891).

II. Историческое развитие мер П. и пресечения преступлений. В древности инициатива мер П. и пресечения преступлений принадлежала как органам государства, так и гражданам. В средневековую эпоху меры этого рода принимались органами общин и лицами, заинтересованными в охране права и мира. Государственная власть только помогала общине и отдельным лицам в принятии мер П. и пресечения преступлений. В новых государствах инициатива принятия мер сосредоточилась в руках государственных органов и только как исключение принадлежит органам общин и самим гражданам. Лишение или ограничение свободы — так называемый арест, принимавший весьма различные формы, — всегда играло важнейшую роль при П. и пресечении преступлений. В наше время лишение свободы является уголовно-процессуальной мерой и только как исключение — мерой полицейской: современное государство отрицает произвольные аресты, особенно заключение в тюрьму. В греческих республиках свобода гражданина стояла на первом плане. Даже тогда, когда гражданин обвинялся в преступлении, он не подвергался аресту и не отдавался на поруки. Только к пойманным на месте преступления или к заведомым ворам, мошенникам, морским разбойникам, кудесникам и некоторым другим преступникам применялась απαγωνή, т. е. арест, за которым следовало обвинение. В некоторых случаях практиковалось ограничение свободы для тех, на кого падало подозрение в преступлении, но только сейчас по совершении его. Допускалась также принудительная мера против иностранцев, ανδροληφία или ανδρολήφον, сходная с clarigatio римлян (Livius, 8, 14). См. W. Wachsmuth, "Hellenische Alterthumskunde aus dem Gesichtspunkte des Staates" (1829, I, 284, 294—295); Meier-Sch ömann, "Der attische Pr ocess" (изд. Lipsius, 1883—88, т. I, 220 сл.; II, 776—777). Древнеримские законы предоставляли каждому магистрату право арестовать обвиняемого, не обращая внимания ни на природу преступления, ни на свойство улик. Вопрос об отдаче на поруки и выпуске на свободу решался также магистратом. Злоупотребления лишением свободы предупреждались протестами со стороны равных по власти магистратов и трибунов. Во время существования суда присяжных (начиная с середины II-го столетия до Р. Х.) арест гражданина не допускался. В императорскую эпоху арест снова стал применяться в широких размерах. В это время существовали три степени ареста: custodia libera (содержание под стражей в доме магистрата или сенатора), custodia militaris (стража из одного или двух солдат, с ответственностью арестованного, иногда и солдат) и custodia publica (арест при публичной тюрьме). Проникновение в частное жилище для обыска обуславливалось письменным приказанием власти. При отсутствии разделения властей высшему магистрату принадлежало право угрожать наказанием всякому, кто отказывался повиноваться его приказаниям; в таких случаях сам магистрат мог наложить наказание и привести его в исполнение. В самом наказании римские писатели видели цель устрашения (Цицерон) и П. преступлений (Сенека). Pra e fectus vigilum императорской эпохи, охранявший безопасность в городе, знал, между прочим, меры П. и пресечения преступлений относительно ночных воров, грабителей и тому подобных опасных личностей. См. Mommsen, "R ö misches Staatsrecht" (3-е изд., 1887, I, 153 след.); Geib, "Geschichte des r ö mischen Kriminalprozesses" (1842, 118 след., 287 след.); Zachari ä, "Handbuch des deutschen Strafprozesses" (1868, II, 133); И. Нетушил, "Очерк римских государственных древностей" ("Записки Харьковского университета" (1893—96). Средневековые юридические памятники (особенно германские) разрешали арест преступника на месте преступления или во время его бегства для привода в суд, который мог отпустить обвиняемого на свободу по представлении порук (B ü rgen). В позднейшую эпоху средних веков, когда окрепла территориальная власть, свобода лица стала все больше и больше ограничиваться, чему способствовала и рецепция римского права, особенно на исходе средних веков. Понятие обвиняемый — "Beschuldigter" — все более и более заменяется понятием "Gefangener". [В современной английской юридической терминологии слово "prisoner" обозначает не только лицо, заключенное в тюрьму, но и лицо обвиняемое.] К числу средневековых мер П. и пресечения преступлений принадлежали: выбитие из земли (V erstrickung), принудительное водворение (Confination), клятвенное обещание прекратить месть (urpheda de non ulciscendo) и такое же обещание не возвращаться на родину (urpheda de non redeundo), залог и поруки (cautio de non offendendo и cautio de bene vive ndo — Friedensbü rgschaft). Одни историки права утверждают, что ограничение свободы зависело не от свойства преступления, а от возможности бегства обвиняемого; другие полагают, что арест применялся тогда, когда преступление влекло за собой изгнание, особенно при urpheda de non redeundo. См. Quistorp, "Grunds ä tze des deutschen peinl. Rechts" (6-е изд., 1796, II, 180 сл.); Planck, "Das deutsche Gerichtsverfahren im Mittelalter" (1879, II, § 151); Zachari ä, op. cit. (II, 134); С. Ведров, "О денежных пенях по Русской Правде сравнительно с законами салических франков" (1877). Каролина допускала заключение в тюрьму и того, кто давал повод подозревать, что он совершит преступление. В дореволюционной Франции власть судебная и полицейская всюду почти принадлежала одним и тем же учреждениям и лицам, вследствие чего лишение свободы допускалось безразлично при совершении преступления и по поводу подозрения в намерении совершить его. Подозрительных и опасных людей полиция XVII и XVIII столетий забирала под арест без всякой церемонии. Полицеисты XVIII столетия (Fr. Chr. J. Fischer, "Lehrbegriff der Kameral- und Polizeirechte", 1785, II, 129 сл.) и первой половины XIX столетия (Lotz, "Ueber das Verh ä ltniss der Polizei zur Kriminaljustiz" — в журнале "Der Neue Archiv des Kriminalrechts", 1822, V, 184 сл.) признавали за полицией самостоятельное, независимое от суда право ареста при тюрьме, если полиция имела сведения "о возможности противозаконного действия со стороны индивидуума". Роб. Моль видел в полицейском аресте даже вернейшую меру обеспечения безопасности. В общинах Древней Руси не существовало не только юридического, но и фактического различия между мерами П. и пресечения преступлений и уголовной карой, которая была мерой возмездия и мерой устрашения. Мерами П. и пресечения преступлений были порука, порука в связи с крестным целованием, обращение к духовенству (особенно при народных волнениях), лишение и ограничение свободы (сажание в поруб, погреб, истобку, ров, темницу, отдача за пристава), выбитие из земли. Об охране лица и имущества заботилась, главным образом, сама община; князья и их органы только помогали ей бороться с лихими людьми. В период царский также не существовало различия между судебными и полицейскими мерами; меры П. и пресечения преступлений отчасти регулировались законами (судебники, наказы, указы, Уложение 1649 г.), отчасти применялись "по усмотрению" воевод. К таким мерам принадлежали разные формы поруки (чистая, крепкая, до обыску, с записьми, в связи с надзором общины за подозрительным лицом), высылка из общины и городов, ссылка (особенно в XVII столетии), ограничение передвижения — например русских купцов за границу или иностранцев после перехода московского рубежа (особенно при эпидемиях), — заключение в тюрьму, повальный обыск (особенно большой повальный обыск — см. В. Сокольский, "Главные моменты повального обыска", 1871), про который Посошков говорил, что в нем "сам сатана сидит, а Божия правды ни следа нет". Меры П. и пресечения преступлений распространялись и на лиц, имевших какое-либо отношение к преступникам (например на родственников, товарищей). Характер мер был суровый, в особенности при борьбе с лихими людьми, от которых трудно было жить и "праведным людям на Москве" (Крижанич). Когда меры П. и пресечения преступлений вызывали сопротивление, например, когда население не выдавало органам правительства лихих людей, отказывало в выемке поличного, то правительство заставляло платить "проести и волокиты", подвергало виновных пытке, битью кнутом, поголовной ссылке и даже смертной казни (Уложение, Х-я гл., и новоук. статьи 22 января 1669 г.). Возлагая на воевод, приказных людей, караульных стрельцов и другие органы заботу о П. и пресечении преступлений, правительство требовало, однако, чтобы они к мирному населению "не приметывались, разоренья и убытков не чинили" (ук. 1675 г.); оно пыталось устранить и ограничить волокиту, сутяжничество, продолжительность арестов, неправильное лишение свободы, принимая жалобы от недовольных и устанавливая личную и имущественную ответственность должностных лиц. В императорский период личное задержание сделалось главнейшей мерой П. и пресечения преступлений. Проф. Тарасов (op. cit., II, 2, 28 и 73) отмечает следующие формы ограничения личной свободы, практиковавшиеся до 1775 г.: подписка о явке, подписка о невыезде, отобрание паспорта, запрещение въезда и проживательства в определенных местах, привод, кратковременное личное задержание, домашний арест, заключение в тюрьму, заключение в смирительный дом, взятие под начал и держание до исправления, отдача в работы и зачет в рекруты, высылка вообще, высылка на место жительства, ссылка на житье вообще, ссылка на житье в Сибирь, ссылка в монастырь и богадельни, ссылка на галеры или в каторжные работы. С 1775 г. и до 1802 г. виды личного задержания остались те же, что и в предыдущий период, но с более редким применением форм слабейших и с устранением форм наиболее суровых; ссылка на галеры или в каторжные работы налагалась не иначе как по приговору суда. Позже виды полицейского ограничения свободы еще более уменьшаются (см. ниже).

III. История и современное положение отдельных мер П. и пресечения преступлений. А. Меры ограничения личной свободы. 1) Полицейский арест. Формы и цели ареста и в истории, и в наше время весьма различны. Профессор Тарасов отмечает три формы личного задержания: 1) предварительный, или судебный, арест, служащий исключительно целям юстиции; 2) предупредительный, или судебно-полицейский, арест, имеющий ближайшей целью безопасность и предпринимаемый по поводу определенного преступления или проступка, и 3) полицейский арест, имеющий целью устранение опасности или возможности совершить преступление или проступок. Форма полицейского ареста — увод, срок его — краткий. Профессор Кистяковский в споре с профессором Тарасовым отрицал право полиции на арест по поводу "возможности" совершить преступление и по поводу "опасности" неопределенной, субъективно понимаемой полицией, ибо такой порядок был бы возвращением к принципам XVIII столетия; допустим только полицейский привод. Профессор Градовский считает полицейский арест придаточной формой предварительного ареста по распоряжению суда. Б. Н. Чичерин различает три формы ареста: полицейское задержание, предварительное и формальное (судебное). Полицейский арест признается необходимым как мера П. и пресечения преступлений (проф. Алексеев) и как средство устранить действия "просто опасные" (проф. Коркунов). За полицейский арест высказываются и Блунчли, и Лоренц Штейн, считающий необходимым предоставить полиции право увода (blosse Wegf ü hrung) человека, нарушающего общественную тишину. По мнению профессора Тарасова, контроль и поверка действий полиции в отношении полицейского ареста должны быть предоставлены "только потерпевшему лицу" на том основании, что "оно, защищая свои права, защищает и права всех". С этим категорическим положением нельзя согласиться: права всех и каждого охраняет государственная власть, и притом потерпевший не всегда даже может защитить свое право (например в случае сумасшествия). Во Франции полицейский арест практиковался в широких размерах при посредстве так называемых lettres de cachet (см.). Они были отменены декретом Учредительного собрания 16 марта 1790 г. Хотя конституции 1791 и 1793 гг. гарантировали неприкосновенность личности, но это осталось мертвой буквой. Конституция VIII г. допустила полицейский арест тех только лиц, которые подозревались в заговоре против государства. Декрет 3-го марта 1810 г. восстановил систему lettres de cachet в отношении тех лиц, которых "нельзя было ни предать суду, ни освободить"; такие лица по решению правительства подвергались годичному тюремному заключению. Людовик XVIII признал в хартии 1814 г. неприкосновенность личности. В конституциях 1830 г. и 1848 г. также был выставлен принцип, что никто не может быть заключен в тюрьму без соблюдения установленных законом формальностей. Неприкосновенность личности гарантирована и ныне действующим основным французским законом, равно как и ст. 112 Code d'instr. crim., определяющей ответственность должностных лиц за упущения формальностей при аресте (Batbie, "Droit public et administratif", 1885, II, 8 сл.). Хотя современное французское законодательство ничего не говорит о полицейском аресте, однако практика применяет его, "comme une cons équence né cessaire du droit de police" (Bertrand). В германских государствах лишение или ограничение свободы может последовать только при соблюдении определенных законом условий. Кроме ареста в видах лишения возможности избежать следствия и суда, существует еще: 1) Zwangshaft — лишение свободы для принуждения к действию, требуемому решением гражданского или уголовного суда или административно-судебного учреждения, — например к выдаче тех или других предметов, к принесению присяги; правом такого принуждения пользуется и полиция, и 2) Pr ä ventivhaft, т. е. полицейский арест, регулируемый, главным образом, партикулярными законодательствами, например в Пруссии — законом 12 февраля 1850 г. и инструкцией 29 января 1881 г., в силу которых полиция и другие должностные лица, обязанные пресекать преступления и проступки, имеют право брать под стражу (in polizeiliche Verwahrung), если того "необходимо требуют защита личности или охрана публичной нравственности, безопасности и тишины". Взятый под полицейский арест должен быть выпущен на свободу на следующий день или же передан полицией компетентным для дальнейшего задержания властям. Своеобразно, но действенно гарантирована личная свобода английским законодательством (см. Habeas Corpus), предоставляющим должностным лицам широкие права при преследовании преступников и при предупреждении нарушений мира. Полиция вправе брать под арест всех тех, кто ночью бродит или лежит на улицах и площадях, при подозрении, что они начали или собираются совершить преступление, проступок или нарушение тишины и спокойствия (breach of peace). Законы о столичной полиции (Met r opolitan Police Acts) предоставляют полиции еще большие права. На территории Лондона и его окрестностей констебли могут арестовать всякого, кто между заходом солнца и 8 часами утра бродит или лежит на земле и не представит достаточных объяснений о занятиях. Ночные сторожа (watchmen) забирают и содержат под арестом до света всех тех, которые бродят ночью или совершают наказуемые деяния. Наконец, и частные лица вправе задерживать всякого на месте совершения преступления, а при известных обстоятельствах это право переходит в обязанность. См. J. Glaser, "Das englisch-schottische Strafverfahren" (1850, § 177); Тарасов, "Личное задержание" (I, 1875); Кистяковский, "Журн. гражд. и угол. права" (1875, кн. V, стр. 254); Тарасов, "Ответ проф. Кистяковскому" (1875); его же, "Полицейский арест" ("Сб. гос. зн.", VII). Ни в законодательстве, ни в практике Древней Руси не существовало различия между судебным, судебно-полицейским и полицейским арестом. В царскую эпоху полицейский арест применялся к бесчинникам и бражникам, к сходившимся на "безлепицу", к "питухам", к бесписьменным людям, к пойманным беглым людям и крестьянам ("у кого не было жен и детей"), к шлявшимся в Москве по ночам, к ходившим "через царский двор с ружьем, с саблей или с пистольми тайным обычаем, в простоте, а не со злым умыслом", к пришлым в Москву людям и жившим "долгие дни в кабаках для питья и зерни" и т. д. В императорский период полицейский арест признается одной из мер ограждения общей и частной безопасности, но только в царствование Екатерины II устанавливается более или менее определенное различие между предупредительным и предварительным, или судебным, арестом. По действующему праву полицейский арест (см.), или так называемое взятие под стражу (иногда — под присмотр), применяется: к оказывающим полицейским властям явное и насильственное сопротивление (II, 688, 800), к бродяжничествующим для прошения милостыни (Устав, 163—164), к пьяным (Устав, 154 и II, 813), к публичным женщинам, страдающим заразительной болезнью (Устав, 158), к тем, на которых кричат караул (242), к лицам, подозреваемым в продаже ворованных вещей (II, 728), к поврежденным умом вне их домов (818), к начинающим ссориться при большом собрании народа (811), к подозрительным лицам, выходящим в Петербурге из дому с узлами, идущим ночью с потаенными ношами и возящим днем по тротуарам тележки (Устав, прилож. к ст. 220, пр., пп. 2, 3 и 4). Полицейский арест в широких размерах практикуется в окраинных губерниях и областях: в губерниях Царства Польского — до 5 дней (закон 20 сентября 1876 — "Полн. собр. зак.", 56381) и 2 дней (II, 219), в Акмолинской области — до 7 дней (II, 38, 39, 85), в Туркестане — до 7 дней (II, 64, 105), в Закаспийской области — до 3 дней (II, 33), на Кавказе — от 3 до 7 дней (202, 176, 195). Число ежегодно подвергающихся полицейскому аресту в империи нужно считать миллионами (проф. Тарасов). О других формах ареста см. соотв. ст. Ср. Тарасов, "Личное задержание" (II, 2, 59 и 271); его же, "Полицейский арест в России" ("Журнал граж. и угол. права", 1885, 7); "Полагается ли срок административному аресту?" ("Журн. граж. и угол. права", 1881, 2); "Порядок возбуждения дел о противозаконном лишении свободы" ("Суд. вестн.", 1875, № 83, 2—3; № 98, 2—3; № 130, 3—4). 2) Полицейский надзор — институт, выработанный французской практикой во время Первой Империи (конст. 28 флореаля XII г., декр. 19 вантоза XIII г. и 17 июля 1806 г.) и затем воспринятый почти всеми европейскими государствами и даже Японией. Право подвергать полицейскому надзору было предоставлено суду. По отбытии наказания правительство могло истребовать ручательства в добром поведении (caution de bonne conduite). Не представивший ручательства подвергался аресту при тюрьме на тот срок, на который простирался бы полицейский надзор. Законом 26 апреля 1832 г. требование ручательства было отменено, но поднадзорному указывались места, в которые он не мог появляться; он должен был указать общину, где намеревался поселиться, и получал маршрут, определявший путь и время остановок. При остановке на 24 часа поднадзорный должен был являться к мэру общины. Перемена места пребывания обуславливалась заявкой полицейской власти. Инструкция министерства внутренних дел 18 июля 1833 г. требовала, чтобы факт надзора оставался неизвестным для публики. По закону 30 июня 1 874 г. поднадзорным, не выбравшим места жительства в течение двух недель, администрация сама назначала место жительства. Maximum срока полицейского надзора равнялся 20-ти годам. Срок надзора, определенный судом, мог быть сокращен администрацией. Полицейский надзор отменен законом 27 мая 1885 г. В германских государствах полицейский надзор до издания общегерманского уголовного кодекса был отчасти дополнительным наказанием, обязательным или факультативным, отчасти полицейской мерой. Но общегерманскому уголовному кодексу (38 и 39) полицейский надзор составляет меру полиции безопасности, применяемую на основании судебного приговора. Срок его не превышает 5 лет и начинается с того дня, когда поднадзорный выпускается на свободу. Действие полицейского надзора выражается: 1) в запрещении пребывания в определенных местах, 2) в высылке за границу, если поднадзорный — не германский подданный, и 3) в производстве домовых обысков у поднадзорного без установленных общим законом ограничений. Полицейскому надзору подвергается около 2% всех осужденных. Процент присуждаемых к полицейскому надзору в округах больших городов вдвое больше, чем в других. По австрийскому закону 10 мая 1873 г. полицейский надзор — весьма строгая мера полиции безопасности; так, например, за ослушание полиции поднадзорный может быть подвергнут полицией аресту до 3 месяцев. По итальянскому уголовному кодексу (art. 29 и 42) полицейский надзор (vigilanza speciale dell'autorita di publica sicurezza) применяется к лицам, осужденным за известные преступления, на срок от 1 года до 3 лет. Но по зак. 23 декабря 1888 г. об общественной безопасности полиция вправе отказать поднадзорному в праве пребывания в определенных местах и в перемене местопребывания без полицейского свидетельства. Вообще жизнь и деятельность поднадзорного строго и до мелочей регулируются местной полицией. Английское законодательство (Habitual Criminals Act, 1869) выработало своеобразный институт полицейского надзора. Последний применяется к выпущенным на свободу преступникам, снабженным особыми билетами (ticket of leave), и к опасным рецидивистам, сроком до 7 лет. Подобные лица могут быть присуждаемы мировым судье