Пословица

Определение "Пословица" в словаре Брокгауза и Ефрона

Пословица — сжатое, общеупотребительное изречение, живущее в народной речи. Содержание пословиц настолько разнообразно, что дать их определение на основании этого признака едва ли возможно; обыкновенно — это общее суждение или наставление, относящееся к какой-нибудь стороне жизни. Форма пословиц — если не считать ее обязательной афористической краткости — также не представляет собой чего-либо постоянного. "Формальная двучленность" П. может считаться ее отличительным признаком только при сравнении ее с поговоркой: П. двучленна, как всякое логическое предложение; поговорка — одна часть суждения, напоминающая о нем — всегда одночленна. Наиболее характерный признак П. — ее роль в обиходе, ее употребление. По происхождению П. аналогична с другими элементарными произведениями народного творчества; личные и групповые моменты связаны в ее создании неразрывно; меткое определение, удачное сравнение, сжатая и ясная формула могут принадлежать одному человеку, но в состав народной речи вводит их только употребление в аналогичных случаях; в этом только смысле и верно замечание Даля, что П. "не сочиняется, а рождается сама". С этой точки зрения нет разницы между П., перешедшей в речь из Библии или из басни Крылова, и чисто народной П., происхождение которой неизвестно: как та, так и другая стала П. лишь с тех пор как ее можно найти в обороте, с тех пор как она, так сказать, потеряла автора и сделалась элементом народной речи и народного мышления. Поэтому не представляют собой П. ни изречения Гете, долженствовавшие, по его мысли, стать пословицами (в "Spr üche in Reim en"), ни такие афористические стихи, как, напр., "Блажен кто с молоду был молод", ни даже такие совершенные подделки под строй и дух народной П., какие встречаются у кн. Одоевского ("Две головни и в чистом поле дымятся, а одна и на шестке гаснет"); нет П. там, где прибавляют, "как сказал такой-то". С другой стороны, едва ли можно согласиться с Э. Тэйлором ("Первоб. культура", I 81), что "период действительного роста П. пришел уже к концу, и составление новых было бы безжизненным подражанием". "Сделать" П. действительно нельзя, но она часто сама "делается" на наших глазах, переходя со страниц книги в живую речь. Не подлежит сомнению, однако, что и на пословицах отражаются судьбы народного творчества, и они по многообразным причинам создаются теперь реже и — как указал Буслаев — принимают иной характер. С литературной стороны происхождение П. может быть различно: она или слагается самостоятельно, в виде общего суждения, выведенного из опыта и наблюдения, или является сокращением, "сгущением" (Потебня, Лацарус) более сложного поэтического произведения — басни или рассказа. Последний случай может, в свою очередь, явиться в разных формах: берется отдельная типичная — обыкновенно заключительная — фраза из целого рассказа, служащая намеком на его содержание ("Мы пахали"), или все существенное содержание его вносится в одно предложение ("Куда конь с копытом, туда и рак с клешней" — сжатый рассказ о том, как ковали коня, а рак подставил свою клешню, чтобы и его подковали). Форма обобщения данных в П. может быть различной и в другом отношении: П. может стать или изображение конкретного случая ("бил цыган мать, чтобы жена боялась") — и тогда мы имеем дело с поэтическим произведением, или отвлеченная формула ("Береги честь смолоду, а здоровье под старость" — произведение прозаическое. Бывают случаи, когда прозаический или поэтический характер П. зависит от ее употребления в буквальном или переносном смысле. "Copy из избы не выносить", как разъяснил Даль, может быть практическим, прозаическим наставлением, так как сор из крестьянской избы с ее высоким порогом выносить неудобно, да для суеверного человека и страшно: в нем могут быть следы живущих в избе людей. Но та же пословица может быть и поэтическим иносказанием: не раскрывай интимных сторон семейной жизни перед чуждыми ей людьми и т. п. Вышла ли пословица из более сложного поэтического произведения или из логической работы обобщающего ума, она во всяком случае является для мысли заместителем обширного содержания, сгущенного в ней. По удачному замечанию Шерера ("Poetik"), П. в древности не существует вне применения, то есть вне подведения определенного случая под общее правило. П. — один из первых видов обобщения; она экономизирует силу, и в этом ее чрезвычайное значение для "первобытного ума". Он находит в ней готовую формулу нравственного поведения, практическое указание, подходящее определение, житейский приговор. Говорящему, по замечанию Буслаева, "уже не нужно было трудиться в приискании приличного выражения для того нравственного закона, который берет он в основание при решении какого-нибудь частного случая. Стоило только вспомнить пословицу, а она сама, как общая мысль, невольно приходила на ум, вызываемая житейскими делами. Таким образом слагалось само собой нравственное умозаключение, как скоро при частном случае или частной посылке припоминалась относящаяся к нему пословица, т. е. общая мысль, или большая посылка". Консервативная первобытная мысль, усматривающая критерий истины не в согласии с разумом, а в исконности, окружает П. ореолом нерушимого предания, догмата, заповеданного прежними поколениями в руководство потомкам: "пословица не даром молвится" или "век не сломится", "без П. не проживешь", "на П. ни суда ни расправы". Происхождение П. из песен (песня "А и горе — гореваньице" вся состоит из П.), сказок, исторических событий показывает, как быстро эта форма народной поэзии превращалась из частного случая в общепризнанное наставление и, переходя из уст в уста, переживала века, находя самые разнообразные применения в жизни народа и отдельных личностей. П. не имела обрядового значения, но всегда была признаком мысли, ума и, может быть, в глубокой древности вела свое происхождение от "вещих мужей" (Владимиров). Значение П. в современном крестьянском обиходе хорошо определяет Носович в предисловии к своему сборнику белорусских П.: "Белоруссы все факты, все случайности человеческой жизни, все поступки, как хорошие, так и дурные и всякое даже суждение о чем-либо подводят под мерило П. своих. Старики пословицами внушают молодежи страх Господень, надежду на Бога и правила честности и добродетели". П. обнимают все стороны народной жизни — религию, культ и натурфилософию, внешний быт, право, суд и общественный строй, мораль, практические приемы, семейную жизнь. Здесь и календарь, и агрономические указания, и юридические формулы, и приметы. Однако, попытки дать на основании П. законченное изображение народного мировоззрения должны быть делаемы с величайшей осторожностью: П. иногда имеют лишь местное значение, иногда противоречат друг другу, часто совершенно не носят определенно национального характера и встречаются у всех народов. Велико их значение для исследования в других, самых разнообразных отношениях. Эпохи их создания оставили на них явный отпечаток; мы находим в них следы мифических воззрений ("у притчи — т. е. горя в виде живого существа — на коне не уйти") и исторических событий; различные стороны бытовой жизни получили в них любопытное выражение. Теория литературы получает от П, интереснейшие образцы народного творчества, стоящего на переходной ступени между словом и эпосом. Форма П. обыкновенно несвободная, складная, мерная, что достигается разнообразными приемами — ритмом, аллитерацией, параллелизмом, рифмой. Изучение внешней структуры П. дает разнообразные данные для суждения о первобытной ритмике, о влиянии формы на содержание и т. п. Так, в русских П. мы находим не только примеры аллитерации, теперь уже чуждой нашей поэтической речи ("два сына да сам в силе", "ехала кума неведомо куда"), но и образцы движения мысли за формой ("невинно вино, виновато пьянство"), давшие Буслаеву повод заметить: "Как для поэта игра звуков и течение мысли совпадают в одном творческом движении души, так и пословица создавалась взаимными силами звуков и мысли". Значение П. в языкознании понятно. Они дают также факты для истории и этнологии; ими доказывалось иногда существование рас, которые предполагались вымершими. В пословицах сохранились указания на большие народные движения, не отмеченные ни писанными хрониками, ни устными преданиями (доказательство гавайского происхождения новозеландских Маори ищут в одной из их П.). Сами хроники пользуются иногда П.: летописец, по одной П. вроде: "погибоша аки Обре" (см.) или "беда аки в Родне", воскрешал старинные, уже забытые события (Владимиров). По П. восстанавливают отношение народа к известным историческим событиям и явлениям ("тиуны, что трут, рядовичи, что искры"). Археолог и антрополог пользуются П. для исследования внешней культуры ("пень не околица") и обычаев ("на нашей улице праздник" — по указанию Максимова, после кулачного боя одной улицы с другой), для определения назначения найденных предметов первобытного обихода. П. дают множество сведений о старинных нравах, обрядах, суевериях. Нормы обычного права так часто выражаются в форме П., что юридическим П. посвящены отдельные сборники (Rech t sparoemiographie), иногда очень богатые. Даже естествоиспытатели находят в П. указания на разнообразные явления природы (таковы особенно метеорологические приметы), которые доступны лишь такому чуткому наблюдателю, как народ, с его близостью к природе; такая русская П., как "не убить бобра — не видать добра", может иметь значение и для зоолога, указывая на былое распространение животного там, где оно теперь вымерло. П., как проявления народной мудрости, пользовались всегда, особенно с тех пор, как стало реже появление новых П., большим вниманием, их записывали и собирали. Начиная с "Polydori Ve r gilii proverbiorum libellus" (Вен., 1498) и "Adagia" Эpaзма (Вен., 1508 и 1520, и Амстердам — у Эльзевиров, 1650), число сборников их — несмотря на полное, в прежнее время, непонимание их научного значения — все возрастает. Чрезвычайная важность П. в такой обширной области знания, как фольклор, вызвала в наше время к жизни ряд новых сборников их (особенно провинциальных), наставлений к собиранию, попыток разобраться в обширном материале, установить периоды его развития (Буслаев — периоды мифический и христианский, уклады охотничий, пастушеский, оседлый и т. д.), классифицировать его. Из опытов систематизировать П. заслуживает внимания следующая схема англлийского "Handbook of folklore", Гомма, основанная на русском сборнике Снегирева, не выдержанная в логическом отношении, но выгодно отличающаяся от других тем, что она в указании рубрик считается с действительным материалом. I. Антропологические П.: 1) естественные и нравственные свойства разных народов; 2) язык, религия, суеверия, нравы и обычаи; 3) этика. II. Юридические: 1) законодательство, законы гражданские, 2) преступление и наказание; 3) суд — учреждения и процедура. III. Естественпо-научные: 1) метеорология и астрология; 2) земледелие; 3) медицина. IV. Исторические: 1) хронология; 2) топография; 3) этнография: 4) личные П. В России литературное изучение П. ведется в двух направлениях — теоретическом и историческом. Теоретики (Потебня, Ляцкий) рассматривают П. как определенную литературную форму, изучают ее структуру, ее отношение к другим формам — басне, песне, поговорке, — ее поэтические и прозаические элементы. Историческое исследование занимается вопросом происхождения П., выделения в ней книжных и заимствованных элементов, ее связи с общим культурным строем, ее эволюции. В современной науке истории литературы П., наряду с другими произведениями народного устного творчества, не приурочены к определенным моментам, за отсутствием для этого — за редкими исключениями в "П. исторических" — достаточных данных; поэтому новейшие курсы истории русской литературы выделяют их из исследования (Пыпин) или рассматривают их в введении (Владимиров). Обзоры чрезвычайно обширной литературы П. — сборников и исследований — см. Gratet-Duplessis, "Bibliographie par é miologique" (П., 1847); приложение к сборнику Leroux de Lincy, "Livre des proverbes" (1842); Nopitsch, "Litteratur der Sprichw ö rter" (Нюрнб., 1833); Zacher, "Die deutsche Sprichwö rtersammlungen" (Лпц„ 1852); русск. — за 1855—1870 гг. у Межова, "История русской и всеобщей словесности" (1872); позже — его же, "Литература русской географии, статистики и этнографии" за 1859— 1880 гг. (СПб., 1861—83); в "Указателе к изд. Имп. геогр. общ." по 1885 г. (СПб., 1886 и 1887) и у Якушкина, "Обычное право" (Ярославль, вып. 2, 1895). Самые старые сборники П. — германские (немецк. — Агриколы 1529 г., Франка 1541 г., Эйеринга 1601 г., Лелана, 1630 г.; латин. — Зейбольда, 1 6 77). В позднейшее время нем. сборники (до Зимрока, 1846 г., 12 тыс. П.) были незначительны, пока новые научные интересы не заставили привлечь к исследованию громадную диалектическую литературу. Тогда появились обширные сборники Вандерса, "Deutsches Sprichw ö rterlexicon" (1863—80, 300 тыс. П.) и Рейнсберг-Дюрингсфельда, "Sprichw ö rter der germanischen und romanischen Sprachen" (Лпц., 1872—75), а также сборники Кёрте (Лпц., 1861), Биндера (Штут., 1874) и Вехтера (1888). Латинские и греческие П. (кроме указанных работ Эразма, Полидора и Зейбольда) собирали: Gruter, "Florilegium ethico-politicum" (Франкфурт, 1610), Gossmann (Лондон, 1844), Wiegand (Лпц., 1861), W ü stemann (Нордг., 1864), Georges (Лпц. 1863), Leutsch и Schueidewin ("Corpus paroemiographorum", Геттинген, 1839—51). французские П. собрали: Panckoucke (Пар., 1740), Quilard ("Dictionnaire des proverbes", 1843), Tuet ("Pr. fran ç ais", 1789), Cahier ("Quelque six mille pr.", 1856), Leroux de Lincy (Пар., 1859); английские — Воhn ("A Handbook of Pr.", Лонд., 1855), Hazlitt ("English Рг"., Лонд. 1869), Mair ("Book of pr.", Л. 1891); итальянские — Passerini (Рим, 1875); голландские — Harrebomm é e (Утрехт, 1858—1870) и Laurillard (Амстердам, 1875); польские, начиная со сборника Рыжинского (1618 г.) и Кнапского — Войтицкий (1836), Липинский (в рукописи библ. гр. Красинских), Даровский (1874); чешские — Челяковский (1853; здесь же литература славянских и немецких П.). Чрезвычайно велико количество сборников областных пословиц. Особое внимание собирателей привлекали П. восточные, особенно арабские (Erpenius, "Prov. arabicorum centuriae II", 1623; Galland, 1708; Schultens, 1772; Ereytag, 1838—43; Socin, 1878). Сборники П. на шести языках: Gaals, "Sprich-w ö rterbuch" (Вена, 1830), Marin, "Ordspr å k" (Стокг., 1867). Русские сборники П. составляются с конца XVII в. Сохранились рукописные сборники: "Повести, или П. всенароднейшие по алфавиту", в скорописном сборнике конца XVII в. (в Московск. архиве иностр. дел), "Книга о всенародных пословицах" 1714 г. (так наз. Погодинский сборник П. в Имп. Публ. Библ.), "Российские П., собранные по алфавиту в Москве Яньковым", 1749 г. Об одном из таких сборников см. А. Н. Майкова, "Старый рукописный сборник П.", в "Пам. древ. письм. и и ск." (вып. IV, 1880). Печатные собрания начинаются с "Сбора разных П." в "Письмовнике" Курганова, 1769 г.; затем следуют: "Собрание 4291 древних русских П." (1770), "Пословицы русские, собранный Ипп. Богдановичем" (СПб. 1785; типичный образец непонимания научного значения П.: Богданович переложил их в двустишия вроде "Бог не даст, свинья не съест", "Терпи-скат, казак, не осудишь, пока атаманом не будешь" и т. п.); Д. Княжевича, "Полное собрание русских П. и поговорок" (1822); ряд сборников Снегирева — "Русские в своих П." (М. 1832), "Русские народные П. и притчи" (М., 1848), "Новый сборник русских П. и поговорок" (М., 1857); наконец, капитальное собрание В. И. Даля, "П. русского народа" (М.; 1862, 2 изд. СПб., 1879), где собрано более тридцати тысяч П., поговорок, прибауток, присказок и т. п. Другие сборники: "Новые русские поговорки и присказки" (М., 1855); Д. В. Григорович, "Народные беседы" (вып. IX, СПб., 1860); Г. Б., "Собрание П. и поговорок русского народа" (СПб., 1860); Отшельник Мери-хови, "Русск. народ. философия" (СПб., 1882); Н. А. С — в, "Русск. народ, остроумие" (Казань, 1883); О. Верховский, "Сборник русских П." (СПб., 1883); Шатохин, "Употребительнейшие бытовые русские П." (Киев, 1876 и 1884). Объяснение русских П. и исследование их происхождения — Максимов, "Крылатые слова" (СПб., 1890); Михельсон, "Ходячие и меткие слова" (2-е изд., СПб., 1898); Тимошенко, "Литературные первоисточники и прототипы трехсот русских П." (Киев, 1897). Обходя обширную литературу провинциальных и инородческих П., рассеянную по этнографическим изданиям и в областной печати, укажем собрания малорусских П. — Шимацкого-Иллича, (Черн., 1857); Закревского, "Малор. П. (М., 1860) и "Старосветский бандурист" (М., 1861); Номиса, "Украинские приказки" (СПб., 1864); сборники в "Трудах Этногр. Эксп. в Зап. Русск. Край", т. 1, вып. 2 (СПб., 1877) и в "Зап. Геогр. Общ." (т. II, СПб. 1869); Дешко, "Народные песни, П. и поговорки Угорской Руси", в "Зап. Рус. Геогр. Общ." (т. I, стр. 694), и белорусских: Шпилевского, "Бел. П." (СПб., 1862); Чубинского, в "Трудах этн. эксп." (СПб., 1872); Носовича, "Белор. П." ("Зап. Имп. Геогр. Общ. Отд. Этн.", 1869, т. II и СПб., 1877); Романова, "Бел. сборник" (I, Киев, 1886); Добровольского ("Стол. Этн. Сб." вып. III, 1894); Ляцкого ("Чт. Общ. Ист. Др."). Общие замечания о П. рассеяны в исторических и теоретических исследованиях народной поэзии, в курсах антропологии, этнографии, фольклора. Специальные труды: Rohde "De veterum poetarum sapientia gnomica" (Ганау, 1800); de Mery, "Histoire g énérale des proverbes, adages etc." (18 28); Denis, "Essai sur la philosophie de Sancho Pansa" (в "Livre des proverbes", Leroux de Lincy, 1842); Quitard, "Etudes historiques, litt éraires et morales sur les proverbes franç ais" (1816); Becker, "Das Sprichwort in nationaler Bedeutung" (Витенб., 1851); Wahl, "Das Sprichwort der neueren Sprachen" (Эрфурт, 1877); Prantl, "Die Philosophie in den Sprichw ö rtern" (Мюнх., 1881). Русские исследования: Ив. Снгрв (Снегирев), "Замечания о русских П., сходных с греческими" ("Вестн. Европы", 1829, ч. 165, №10 и 11); его же, "Местные пословицы русского мира" ("Библ. для Чтения", 1834, VI); П. Р., "Быт русского народа в его П." (М., 1859); Даль, "Предисловие к П." (1862); Водовозов, "Правда в П." ("Солдатская Беседа", 1863, № 2); его же, "Поэтические образы в русских народных песнях и П." ("Учитель", 1867, №№ 1 — 16); Карпов, "П." ("Друг Народа", 1868, №№ 6 — 13); Дергачев, "Русский синтаксис в П." ("Учитель", 1869, № 2); Хитровский, "О религиозно-церковном элементе в русских П." ("Cap. Епар. Вед.", 1869, №5); Г. Н., "Дети и их воспитание по русским П." ("Воскр. Чтение", 1869, № 49); Буслаев, "Русский быт и пословицы" ("Историч. очерки", 1861); его же, "Русские П. и поговорки" ("Архив" Калачева, 1854, вып. 2; ср. также "Отеч. Записки", 1854, т. 95 и "Современник", 1854, т. 47); Думитрашков, "Народные П. с библейской точки зрения" ("Воскр. Чтение", 1873, №№ 5, 6 и 11); Иващенко, "Религиозный культ южно-русск. народа в его П." ("Зап. Юго-Зап. Отд. Имп. Рус. Геогр. Общ.", т. II, стр. 71 — 108); Глаголевский, "Синтаксис языка русских П." (СПб., 1874); Сергеев, "Поговорки о русских городах и их жителях" ("Др. и Нов. Рос.", 1879, № 1); Дм. Суб., "Русские П. в применении к общежитию" ("Рус. Газета", 1880, №№ 57, 64 и 65); Морозов, глава о П. в "Ист. русск. слов." Галахова (СПб., 1880); Белов, "Русская история в народн. поговорках" ("Историч. Вестник", 1884, кн. 3); его же, "Народный ум в П. и поговорках" (т. же, 1885, кн. 2); Н. С., "К истории пословиц" ("Киев. Старина", 1887); Желобовский, "Семья по воззрениям русского народа, выраженным в П." (оттиск из "Филолог. Записок", Ворон., 1892); Потебня, "Из лекций по теории словесности. Басня, П., поговорка" (Харьк., 1894); Тимошенко, "Византийские П. и славянские параллели к ним" (Варш., 1895); Сумцов, "Опыт исторического изучения малорусских П." (Харьк., 1896); Владимиров, глава о П. во "Введении в историю русской словесности" (Киев, 1896); Ляцкий, "Несколько замечаний к вопросу о П. и поговорках" ("Изв. II отд. Акад. Наук", 1897, т. II, кн. 3); Перетц, "Из истории П." ("Журн. Мин. Нар. Пр.", 1898, май). О русских П. см. также ст. в "Quarterly Review" (1875, октябрь) и "Rev. britannique" (1878,I). Сборники и исследования, посвященные юридическим П.: Hillebrandt, "Deutsche Rechtssprichw ö rler" (Цюр., 1856); Graf und Dietherr — то же (Нердл., 1869); Osenbr ü ggen — тo жe (Базель, 1876); Барсов, "Русское право в народных П." (читано в публ. заседании ком. антроп. выставки, М., 1878); Сухов, "Бытовые юридические П. русского народа" ("Юридич. Вестник", 1874, IX — X); Иллюстров, "Юридические П. и поговорки русского народа" (М., 1885).

Ар. Г.