Озеров, Владислав Александрович

Определение "Озеров, Владислав Александрович" в словаре Брокгауза и Ефрона

Озеров, Владислав Александрович (1769—1816) — трагик, пользовавшийся кратковременной, но весьма громкой славой. В 1787 г. окончил курс в кадетском корпусе; в 1789 г. участвовал в занятии Бендер Потемкиным; позже состоял адъютантом при директоре корпуса графе Ангальте, затем служил в лесном департаменте О. воспитался на французской литературе и даже первое стихотворение свое написал на французском языке. Из русских писателей первыми учителями его были Княжнин и Болтин. Чтение французских романов и платоническая любовь к замужней добродетельной женщине, отвечавшей ему взаимностью, имели влияние на склад его сентиментального характера и сообщили романтический оттенок всей его поэзии. Первые произведения О. — оды, басни — не свидетельствовали о поэтическом даровании; первая трагедия его, "Смерть Олега Древлянского", поставленная в Петербурге в 1798 г., написана в стиле Княжнина, отличаясь больше его недостатками, чем его достоинствами. Большой успех выпал на долю второй трагедии О.: "Эдип в Афинах", поставленной на сцену в 1804 г. Не зная греческого языка, О. заимствовал своего Эдипа не у Софокла, а у французского трагика Дюси (см.). И у Дюси, и у О. совершенно изменился весь характер античной трагедии, лишившейся своей величавости. У Софокла Эдип, невольный отцеубийца и кровосмеситель, несчастный, но суровый отец, изрекающий проклятие своим детям, является жертвой и орудием неумолимого рока; у Дюси и у Озерова это слабый, страдающий, чувствительный старец, глубоко сознающий всю тяжесть своих преступлений, считающий себя ответственным перед своей совестью и прощающий своего преступного сына Полиника. Антигона Софокла без всякой восторженности, спокойно, строго исполняет свой долг; у Дюси и у О. она является слабой, сентиментальной девушкой, многоречивой и плаксивой. У Софокла смерть Эдипа облечена покровом тайны, могила его должна оставаться никому неизвестной; у О. вместо Эдипа умирает Креон, о котором известно, что он царствовал в Фивах после Этеокла и Полиника. Следующая трагедия О., "Фингал", наиболее ценная с точки зрения историко-литературной, появилась в 1805 г. Содержание ее заимствовано из песен Оссиана: Фингал, владыка Морвены, этот северный Ахилл, победил локлинского царя Старна, убил сына его Тоскара, но побежден прелестью Моины, дочери Старна, которая отвечает ему взаимностью; пылая местью за смерть Тоскара, Старн соглашается на этот брак, задумав убить Фингала во время бракосочетания, но, не успев в этом замысле, убивает Моину. По отзыву князя Вяземского, в этой трагедии, в которой только одно трагическое лицо — Старн, О. "с искусством умел противопоставить мрачному и злобному Старну, таящему в глубине души преступные замыслы, взаимную и простосердечную любовь двух чад природы, искренность Моины, благородство и доверчивость Фингала". "Фингал" глубоко трогал зрителей, особенно когда роль Моины исполняла знаменитая Семенова. Своего апогея слава О. достигла при постановке в 1807 г. трагедии "Димитрий Донской", отвечавшей подъему патриотических чувств, вызванному войной с Наполеоном. В этой трагедии много исторических несообразностей. Димитрий — не тот бесстрашный герой, каким изображают его летописи, и не тот смиренный князь, каким он представляется в "Сказании о Мамаевом побоище": это рыцарь западных романов, который на войне занят любовными приключениями, да и самое мужество свое черпает в любви к даме сердца. Димитрий Донской влюблен в нижегородскую княжну Ксению (хотя он в это время был женат), Ксения же, отвечающая ему взаимностью, является невестой князя Тверского, которому она предназначена родителями, и для венчания с которым она прибыла в стан. Накануне битвы Димитрий вступает в спор с князем Тверским из-за обладания Ксенией и ссорится со всеми князьями, так что они хотят оставить его одного сражаться с Мамаем. Чтобы прекратить раздор князей, Ксения сначала хочет удалиться в монастырь, а затем решается даже выйти за нелюбимого князя Тверского. После битвы князь Тверской, узнав о подвигах Димитрия, примиряется с ним и сам передает ему Ксению. Монологи Димитрия ("Ах, лучше смерть в бою, чем мир принять бесчестной..."; "Умрем, коль смерть в бою назначена судьбою..." и др.) и рассказ боярина об окончании битвы и о победе над Мамаем ("Рука Всевышнего отечество спасла...") вызывали гром рукоплесканий, особенно когда их произносил знаменитый Шушерин. Сильно увлекали зрителей этой трагедии и рассуждения героев о подчиненном положении женщины в семье, о несправедливости брака по принуждению, о княжеском самовластии. Небольшие отступления от псевдоклассического рецепта, допущенные О., вызвали ярые нападки ревнителей классицизма и гонителей сентиментальной школы, с князем А. А. Шаховским во главе. Нападки эти, в связи с неприятностями по службе, весьма тяжело отразились на и без того не крепком здоровье О., который, при большом самолюбии, был в высшей степени раздражителен и мнителен. В 1809 г. Озеров закончил трагедию "Поликсену", которую сам считал лучшим своим произведением, но публикой она принята была довольно холодно. После первого представления "Поликсены" особенно рельефно выступили интриги врагов О. Все это сильно подействовало на О., который впал в совершенное расслабление, мало-помалу перешедшее в тихое помешательство. Начатая им трагедия "Медея" пропала бесследно. Смерть О. Жуковский приписывает чувствительности и печали, испытанной им от завистников:
Чувствительность его сразила...
Чувствительность, которой сила
Моины душу создала
Певцу погибелью была...

Булгарин, во 2-й части своих "Воспоминаний", замечает, что О. погиб не столько от "стрел зависти", сколько от болезни печени; с этим соглашается и Белинский. Ревностного поклонника Озеров нашел в лице князя Вяземского, который называет его преобразователем русской трагедии, и заслуги его сравнивает с заслугами Карамзина, как преобразователя русского прозаического языка. Пушкин не признавал в О. таланта. В общем, значение О. сводится к тому, что он хотя и следовал формам ложноклассической драмы, но внес в безжизненную до него русскую трагедию элемент сентиментальный. Произведения его вскоре, однако, оказались тяжелыми, риторическими и устарелыми; в его стихе нет плавности и свободы. Собрания его сочинений изданы в 1818 и 1827 гг. со статьей Вяземского, а в 1846 г. — без этой статьи.

Ср. Селин, "Значение О. в истории русской литературы" (Киев, 1870); Порфирьев, "История русской словесности" (ч. II, Казань, 1891); замечания Л. Н. Майкова в полном собрании сочинений Батюшкова (т. I) и сообщение Я. К. Грота о могиле О. в "Русском Вестнике" (1888, № 6).