Новоармянская литература

Определение "Новоармянская литература" в словаре Брокгауза и Ефрона

Новоармянская литература — Явившаяся, в общем, продолжением древнеармянской словесности, с ее богатым классическим языком и значительным количеством сочинений, преимущественно исторического и духовного содержания, Н.-армянская литература не была, однако, органически связана со своей предшественницей, так как создалась после перерыва, сменившего собой период абсолютного упадка и вырождения, развивалась под разнообразными влияниями и постепенно проникалась новым, европейским духом, далеким от средневековой схоластики. Если армян называли иногда "европейцами Азии", то относительно их литературы можно сказать, что она, вместе с грузинской, представляет собой интересную попытку создания вполне европейской словесности в преддверии Азии, среди типично-восточной обстановки, в соседстве с магометанскими племенами, живущими своей замкнутой, своеобразной жизнью. Все главнейшие течения и наиболее яркие оттенки в области западно-европейской и отчасти русской словесности находили себе отзвук, хотя бы в ослабленном виде и после значительного промежутка времени, и в Н.-арм. литер.; в ней отразились, напр., псевдо-классицизм, романтизм, поэзия мировой скорби, реализм, народничество, символизм и пр. Для лучших писателей это воздействие чужой литературы и мысли служило только стимулом, побуждавшим их приглядываться к родной жизни, обличать ее темные стороны, проповедовать культурные идеалы, пробуждать в читателях сочувствие и интерес к народу. Особенно интенсивное развитие Н.-арм. литературы считается только десятилетиями; еще не вполне закончился процесс формирования нового литературного армянского языка, за который горячо ратовали все лучшие деятели Н.-арм. литературы, доказывавшие, что древний, классический армянский яз., употребляемый и теперь в богослужении, не может выражать всех современных понятий.

Современная армянская словесность разделяется на две больших ветви или группы: к одной принадлежат армяне-уроженцы Турции, ее малоазиатских провинций или самого Константинополя; к другой — писатели, выставленные русскими, в частности — закавказскими армянами. До последнего времени между этими двумя ветвями было сравнительно мало общения; различались они и по языку (наречие турецких армян имеет свои отличительные особенности), и по тем литературным жанрам, которые в них преобладали, и по тем житейским явлениям, которые преимущественно изображались их деятелями (так напр., печальное положение турецких армян всего ярче обрисовывалось, по цензурным причинам, русско-армянскими, а не константинопольскими литераторами). Умственными центрами турецких армян были преимущественно Константинополь и Смирна, русских — Тифлис, одно время Москва. Зарождение Н.-арм. литературы находилось в связи с деятельностью венецианской учено-литературной конгрегации мхитаристов (см.). Хотя конгрегация и ставила себе задачей, прежде всего, разработку древнего армянского языка и литературы, тем не менее она дала вообще толчок развитию армянской словесности и росту национального самосознания, выставила сама нескольких писателей и дала образование некоторым другим, а с 1800 г. содействовала созданию армянской прессы. В литературе турецких армян довольно видное место занимают поэтические произведения, причем большое внимание уделялось всегда внешней форме, тщательной отделке стиха, тогда как у поэтов, выставленных закавказскими армянами, на первом плане стояло по большей части идейное содержание, иногда заставлявшее даже мало заботиться о форме. У некоторых, наиболее выдающихся турецко-армянских поэтов мы находим, впрочем, наряду с очень старательной чеканкой стиха, непосредственное вдохновение, субективные излияния, иногда патриотические мотивы. К числу этих поэтов принадлежит, напр., Мкртич Бешикташлян (ум. в 1868 г.), подражавший в иных случаях западным поэтам (Мюссе, Гейне и др.), но обладавший и вполне самобытным дарованием, искренний и непосредственный в своих лучших произведениях. Его стихотворения чисто субъективны, иногда воспевают любовь, красоту природы, иногда проникнуты гуманным, миролюбивым настроением (популярный гимн "Мы — братья", написанный в пору распрей между армянами-католиками и григорианами). Бешикташлян был учеником венецианской конгрегации мхитаристов; его поэтический талант развился под влиянием одного из членов этой конгрегации, поэта Г. Алишана, с которым у него много общего. Мало успел написать, ввиду кратковременности своей жизни, полной, к тому же, всяких неудач и злоключений, другой константинопольский поэт, Петрос Туриан (1851— 72), оставивший, однако, заметный след в истории армянской поэзии. Больной чахоткой, типичный неудачник, Туриан в своих немногочисленных стихотворениях отразил безотрадную скорбь молодой души, оплакивающей разбитые надежды и только изредка утешающейся несбыточными мечтами о разделенной любви. По искренности тона и трагическому колориту многих стихотворений, творчество Туриана занимает совершенно особое место в новой армянской словесности. Из других турецко-армянских поэтов старшего поколения выдаются епископ Хорен Нар-Бей (Галфаян), бывший мхитарист, потом перешедший в армяно-григорианское исповедание, переводчик Виктора Гюго и Ламартина; епископ Мкртич Хримьян (теперь — католикос всех армян) и Сер. Гекимьян. В новейшее время на первый план выступила группа поэтов, находящихся, по большей части, под влиянием французской поэзии — Бодлэра, Верлэна и др.; эти поэты, живущие и действующие как в Константинополе, так и в главных европейских центрах, уделяют много внимания изяществу формы и, в общем, являются сторонниками новых течений в области литературы и искусства. Сюда относятся Аршак Чобаньян, выселившийся из Турции в Париж и издающий там журнал "Анахит", вокруг которого группируются молодые писатели; Хазикьян, известный, между прочим, своими переводами из Данта и Франсуа Коппэ; М. Аджемьян, которому принадлежат стихотворные сборники "Улыбки и слезы", "Весенние веяния"; Вахр. Свачьян, придающий в некоторых стихотворениях поэтическую форму народным легендам; талантливая поэтесса Сибиль (псевд.).

В области драматической литературы турецко-армянские писатели сначала разрабатывали почти исключительно историческую трагедию — жанр, очень нравившийся публике. Такие трагедии, написанные Хор. Галфаяном, Терзьяном, Бешикташляном, Гекимьяном, Турианом и др., в общем очень слабы в художественном отношении, первобытны по композиции, нередко высокопарны и приподняты. Их авторы, видимо, хотели следовать псевдоклассической теории, усваивая, однако, только ее крайности. Успех, выпавший на их долю, объясняется их тесной связью с национальными преданиями и той патриотической окраской, которая отражается особенно ярко в монологах героев, олицетворяющих любовь к родине, мужество и бескорыстие. Из комедий, написанных константинопольскими литераторами, заслуживает внимания остроумная пьеса Хор. Галфаяна "A la Franca", осмеивающая полуобразованность и модничанье высшего армянского общества турецкой столицы. По мере того, как театральная публика в Константинополе становилась более чуткой и культурной, большим успехом стали пользоваться переводные пьесы классического репертуара (артист Адамьян, исполнитель шекспировских ролей, приезжал и в Россию). Развитие армянского театра нередко встречало на своем пути серьезные преграды со стороны турецких властей; иногда представления на армянском языке были даже совершенно запрещаемы.

В области романа и повести раньше всего выдвинулся Дзеренц (псевдоним д-ра Шишманьяна; 1822 — 88), написавший несколько популярных исторических романов ("Торос, сын Леона", "Муки IX века", "Теодорос Рштуни"). Воспитывавшийся у мхитаристов, потом изучивший медицину во Франции и находившийся под сильным влиянием западной культуры, Дзеренц обнаруживает близкое знакомство с прошлым родины, большую начитанность, художественное дарование — и, вместе с тем, косвенно откликается на современные запросы и нужды своего народа, затрагивая в обстановке IX — ХII века те явления, которые замечаются и теперь, взывая к патриотическому чувству своих соотечественников и побуждая их объединиться, вспомнить о родине. Заслуживает еще упоминания г-жа Дю-Сап (псевдоним Српуи Ваганьян), сначала не знавшая даже родного языка, переродившаяся под влиянием Бешикташляна и написавшая затем ряд романов на тему о положении женщины, под несомненным влиянием Жорж-Санд. Совершенно особое место среди турецко-армянских беллетристов занимает даровитый сатирик Акоп Пароньян (1840— 91; см.), неудачник, более чем кто-либо узнавший на личном опыте, как тяжела доля армянского писателя. Почитатель Мольера, отчасти — Аристофана и Лукиана, Пароньян, в ином подражая этим авторам, обладал вполне самобытным, непосредственным сатирическим дарованием и обнаруживал большую наблюдательность, остроумие, любовь к правде. Его лучшие вещи — "Многоуважаемые попрошайки", "Народные герои" — очень живо, бойко и увлекательно написаны; редко прибегая к карающей, беспощадной сатире, в духе Ювенала, он не оставлял без осмеяния ни одной отрицательной стороны купеческого класса, бюрократии, духовенства, литературного мира, обличал карьеризм, индифферентное отношение к нуждам народа, притворство, самонадеянное невежество. Ему приходилось всю жизнь терпеть преследования и нуждаться; умер он почти в нищете от чахотки. Из новейших константинопольских беллетристов Арпиар Арпиарьян, автор "Шутки", "Идиота" и т. п., уделяет много внимания психологическому анализу и не лишен юмористической жилки. Молодые писатели Тигран Камсаракан, Зартарьян, Зораб изображают константинопольский или провинциальный быт.

Для полноты обзора турецко-армянской ветви Н.-арм. лит. следует еще отметить довольно интенсивное развитие армянской прессы, замечавшееся по временам в Константинополе и Смирне. Армянская периодическая печать, начало которой положено было в 1794 году, в Мадрасе (Индия), а дальнейшее развитие многим обязано было на первых порах венецианским и отчасти венским мхитаристам, была особенно богата в пределах Турции в конце 50-х и в течение всех 60-х годов. Это вызвано было обнародованием так назыв. "армянской конституции", которая, по-видимому, должна была наделить армянское население турецкой столицы довольно широким самоуправлением, создав несколько выборных учреждений для заведывания церковными, просветительными, филантропическими и др. делами. Под влиянием оживления, вызванного этой мало давшей на практике реформой, в 60-х годах создалось до 35-ти новых органов печати, по большей части, впрочем, недолговечных. Среди публицистов и журналистов, выставленных турецкими армянами, было немало талантливых и энергичных людей. Некоторые беллетристы — напр. Пароньян, Арпиарьян — были в то же время видными деятелями периодической печати, редакторами журналов, публицистами.

Для русских армян (закавказских, нахичеванских, московских, астраханских, крымских и др.) шестидесятые годы, вместе с концом пятидесятых, также были знаменательной эпохой. Преобразования императора Александра II, общий дух нового царствования, оживление общественной жизни — все это нашло отзвук и в армянском мире и повлияло на развитие армянской литературы в пределах России. В 18 58— 64 гг. издавался в Москве проф. С. Назарьянцом, при содействии публициста Налбандьяна, прогрессивный журнал "Северное Сияние", сыгравший видную роль в истории армянской прессы и публицистики (первый орган печати у русских армян, "Кавказ", основан был в 1846 г. в Тифлисе и представлял собой перевод русской газеты того же имени). Назарьянц проводил в своем журнале прогрессивные идеи, пропагандировал европейское просвещение, старался давать своим читателям интересный и разнообразный материал для чтения. Видное место в идейной программе журнала занимала защита родного языка, новой, для всех понятной литературной речи, а также обличение темных сторон армянского общества. Вокруг журнала группировались тогда только начинавшие работать писатели, впоследствии обратившие на себя общее внимание — Раффи, Патканьян, Шах-Азиз. Органу Назарьянца пришлось выдерживать нелегкую борьбу с равнодушием большой публики, еще не вполне понимавшей значение печати; но историческое значение этого журнала было велико, его идеи были восприняты и развиты далее позднейшими газетами и журналами прогрессивного направления. К той же эпохе относится возникновение армянского театра на Кавказе (первые правильные спектакли — в 1863 г., по инициативе группы актеров и литераторов; раньше этого, в 1859 г., в Москве состоялся спектакль, организованный студентами-армянами). Немаловажную роль сыграл в деле оживления армянской литературы выход в свет патриотического романа: "Раны Армении", Хачатура Абовьяна, убежденного западника. Написанный еще в 40-х гг., роман этот, по цензурным соображениям, мог появиться только в 1858 г., после смерти автора, и произвел сильное впечатление на интеллигентную молодежь своим патриотическим пафосом и яркими картинами произвола магометанских властителей, от которых приходилось страдать армянам.

В литературе русских армян поэтическое творчество занимает видное место; оно часто являлось отражением тех стремлений, идей и грез, которые воодушевляли наиболее отзывчивую часть общества. Некоторые писатели, отнюдь не поэты по призванию (романисты, публицисты и пр.), пробовали свои силы и в этой области, чтобы легче провести свои мысли в массу и ближе подойти к читателям. Стихи писали, напр., и романист Раффи, и даровитый публицист М. Налбандьян, единомышленник крайних представителей русской журналистики. Выдающимся поэтом, оцененным по заслугам и не армянами (некоторые его вещи переведены по-французски, по-немецки, по-английски и по-русски), был Рафаэль Патканьян (1830— 92), одно время издававший в С.-Петербурге армянский журнал "Север". Патканьян писал и прозаические сочинения, напр. рассказы на литературном армянском языке и оригинальном нахичеванском наречии, нередко выступая в роли сатирика; но всего более он известен как поэт, написавший, наряду с отдельными чисто художественными, субъективными стихотворениями, длинный ряд боевых, тенденциозных вещей, изображавших тяжелую участь армян в Турции. К этой категории относятся появившиеся еще в конце 50-ых и начале 60-ых годов стихотворение "Слезы Аракса", переведенное на главные европейские языки, и поэма "Смерть храброго Вардана Мамиконьяна". В эпоху русско-турецкой войны 1877 — 78 гг. Патканьян, думавший, что победа России над Турцией может повлечь за собой улучшение участи турецких армян и начало их автономии, написал свои "Свободные песни", воодушевившие все армянское общество. В этих "песнях" и других стихотворениях той же категории Патканьян изображает мучения, выносимые малоазиатскими христианами, взывает ко всем, кто не утратил собственного достоинства и энергии, громит изменников и ренегатов, возмущается равнодушием Европы к страданиям армян. В поэзии Патканьяна есть что-то суровое, непримиримое, вполне объясняемое трагической участью его соотечественников. Страдания турецких армян отразились и в некоторых вещах другого выдающегося русско-армянск. поэта, Смбата Шах-Азиза (род. в 1841 г.; см.), сотрудника "Северного Сияния", долго действовавшего и на педагогическом поприще и еще теперь выпускающего отдельными книгами и брошюрами свои публицистические произведения, связанные с злобой дня и насущными потребностями родной жизни. Поэтическое творчество Шах-Азиза всего более интересно и важно, однако, не как отражение участи турецких армян, а как образец обличительного жанра, явившийся отголоском с одной стороны эпохи 60-х годов и связанных с ней явлений русской жизни, с другой — поэзии Байрона. Слава Шах-Азиза основывается, главным образом, на его поэме "Скорбь Леона", навеянной, местами, "Чайльд-Гарольдом", а также "Евгением Онегиным" и другими произведениями Пушкина. Герой этой поэмы, двойник самого автора, возмущается сном, застоем, невежеством армянского общества, господством схоластики в школе, материалистическими вкусами, равнодушием к участи народа. Громовые обличения занимают главное место в поэме Шах-Азиза; в ней немало красивых, художественных по форме отрывков (автор "Скорби Леона" более всех других русско-армянских поэтов заботится о красоте и изяществе стиха). Мелкие стихотворения Шах-Азиза разнообразны пo содержанию; среди них есть чисто лирические, любовные, философские, патриотические, проникнутые гражданской скорбью и т. п. На его поэзию повлияла деятельность Назарьянца, как публициста и редактора "Северного Сияния"; в особой книге ("Голос публициста", 1881) Шах-Азиз защитил деятельность Назарьянца от нападок его противников. В новейшее время заявила о себе плеяда молодых поэтов (Ованнисьян, Цатуриан, Леренц, Ов. Туманьян, Мануэлян, Моджорьян, Исаакьян, Джават-бек Балугьян, Анопьян и друг.). Некоторые из них находятся под сильным влиянием своих предшественников; на других влияли всего более русские или западно-европейские писатели (Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Надсон, Байрон, Гейне); влияние Надсона было особенно интенсивно и вызвало довольно близкие подражания и заимствования. Почти все "молодые поэты" отозвались на печальное положение турецких армян; у некоторых преобладают гражданские мотивы. За последнее время чувствуется воздействие западно-европейского символизма. Очень своеобразную форму имеют те стихотворения, которые выдержаны в народном духе, связаны с жизнью деревенского люда, его преданиями, поверьями и т. п. Многочисленны, иногда вполне удачны переводы с русского; так, в 1905 г. А. Цатуриан выпустил целую антологию переводов избранных пьес Пушкина и Лермонтова. Из романистов, выставленных русскими армянами, всего более заслуживает внимания Раффи (псевдоним Мелик-Акопьяна; 1832 — 88). Он ярко и правдиво изображал персидскую жизнь, хорошо ему знакомую ("Гарем", "Хас-пуши" и др.), иногда боролся с предрассудками и злоупотреблениями ("Золотой петух", "Бойня" и др.); всего более ценятся те его вещи, в которых он является изобразителем положения турецких армян ("Джалалэддин", "Хент", "Искры"). Подобно Патканьяну, Раффи описывает страдания армян, набеги курдов, злоупотребления и поборы турецкой администрации, издевательство над христианской религией, грабежи, зверства, пожары, экономическую необеспеченность армянских крестьян, деморализацию народа, отдельные случаи ренегатства и малодушных компромиссов. Наряду с этим он выводит положительных героев, делая их выразителями своих мыслей и идеалов, заставляя их призывать народ к борьбе, будить национальное самосознание. Романы и повести Раффи оказали сильное влияние на молодое поколение, обратили его внимание на участь страдающих братьев, наметили перед ним известную программу. В исторических романах Раффи ("Самуэл", "Давид-бек") мы находим, наряду с обстоятельной обрисовкой эпохи и среды, также немало отголосков современной действительности. Романы другого беллетриста, Перча Прошьянца (род. в 1837 г.), замечательны преимущественно в бытовом отношении; в таких произведениях, как "Из-за хлеба", "Сос и Вардитэр", "Шаген", "Яблоко раздора", он с любовью описывает жизнь армянских крестьян, уделяет много внимания этнографической стороне, останавливается особенно охотно на старых обычаях, поверьях, праздниках, сельских работах, нравах сельского схода, роли кулаков в деревенском быту и пр. С Прошьянцом имеет некоторые сходные черты другой русско-армянский беллетрист старшего поколения, Хазарос Агаянц, иногда также описывающий народный быт, но всего чаще облекающий в художественную форму армянские народные сказки, приобретающие у него идейное значение и делающие его любимым детским писателем. Из беллетристов, выступивших в новейшее время, следует назвать Ширванзадэ, Лео, Нар-Доса, Мурацана, Чубара, Папазьяна, Агароньяна. Творчество этих писателей отличается от творчества их предшественников, главным образом тем, что они расширяют круг своих наблюдений, более подробно останавливаются на положении рабочего класса и интеллигенции, придают большое значение психологическому анализу, иногда отодвигая на второй план преобладавший, напр., у Раффи идейно-тенденциозный элемент и вдохновляясь иностранными образцами (влияние Тургенева, Достоевского, Зола, Виктора Гюго и др.). Связь с предыдущим периодом армянской словесности нельзя, однако, считать порванной: два беллетриста, Папазьян и Агароньян, изображают, напр., совершенно в духе Раффи турецко-армянскую действительность, со всеми ее ужасами; первый из них, впрочем, в новейшее время склоняется в сторону ницшеанства, символизма и т. п. течений. У каждого из "молодых писателей" обыкновенно есть какая-нибудь отличительная особенность, преимущественно — в выборе среды и обстановки для изображения; так напр., Нар-Дос (псевд.) особенно охотно описывает жизнь неудачников, пасынков судьбы, горьких пьяниц и т. п. Самым разносторонним писателем является Ширванзадэ (псевд.); в таких произведениях, как "Пожар на нефтяном заводе", "Из дневника приказчика", "Арсен Димаксьян", "Замужняя женщина", он затрагивает положение рабочих, интеллигентный класс, купеческие нравы, женский вопрос.

В области драматической литературы, в противоположность константинопольским литераторам, закавказские армянские писатели всегда более возделывали комический, бытовой, строго реальный жанр, хотя сначала не обошлось и без трагедий из армянской истории. Главное место в закавказском репертуаре занимали до последнего времени комедии, фарсы и водевили на своеобразном тифлисском диалекте, тесно связанные с местной жизнью, полные непереводимых острот, метких выражений, списанных с натуры подробностей. Из закавказских драматургов (Мик. Патканьян, Сундукьянц, Пугиньянц, Тер-Григорьян и др.) самый выдающийся — Гaбpиэл Сундукьянц (род. в 1825 г.), воспитанник петербургского университета, почитатель Шиллера, Мольера, Грибоедова, Островского, автор пьес: "Хатабала", "Еще одна жертва", "Пепо" (самая популярная), "Разоренная семья", "Супруги" и нескольких водевилей. Хорошо зная тифлисскую жизнь, отличаясь остроумием и наблюдательностью, относясь трезво и критически к недостаткам родной жизни, Сундукьянц не щадит красок для реального изображения страсти к наживе, беззастенчивой эксплуатации, устаревших предрассудков, равнодушия к чужим страданиям, осмеивает недостойных представителей купечества, сочувственно относится к молодой интеллигенции и народному классу. В пьесе "Супруги" (на литерат. языке) затронут вопрос о разводе. В новейшее время в репертуаре закавказской сцены начинают занимать более видное место образцы психологического жанра или пьесы в духе французских pi èces à thè se (драмы Ширванзадэ), а также переводные пьесы (Ибсена, Бьернсона, Зудермана, Гауптмана, русских драматургов).

Литература. А) Переводы. Раффи, "Золотой петух", перев. Н. Кара-Мурза (Тифлис, 1892); "Биби-Шарабани", пер. Е. С. Некрасовой ("Мир Божий", 1892, II); "Хент", повесть, пер. Н. Кара-Мурза (Тифлис, 1901); "Армянские беллетристы", сборник, изд. под ред. Ю. Веселовского и М. Берберьяна (М., 1893); критические очерки и переводы. Сундукьянц, "Пепо", бытов. комедия, пер. А. Цатуриана и Ю. Веселовского, со вступит. этюдом (М., 1896). Ширванзадэ, "Лиза", пер. А. Хатисова (Тифлис, 1890); "Честь", роман, пер. А. Хатисова (Тифлис, 1902). Нар-Дос, "Анна Сароян", повесть в письмах (Тифлис, 1902); "Певец гражданской скорби" (Раф. Патканьян), избранные стихотворения, с пред. Аракела Дервиша (М., 1904). "Современные армянские поэты", сборник, изд. под ред. Л. Уманца и А. Дервиша (1903). Агароньян, "Рассказы" ("Трилистник", "Толпа", "Темница"), пер. А. Генджиана (Армавир, 1904). "Стихотворные переводы" Ю. Веселовского (между прочим, из Шах-Азиза, Цатуриана, Леренца и др.; 1898). В) Статьи и критические исслледования по Н. армянской литературе. 1) Вышедшие отдельно: Дюлорье, "Нынешние армяне" (русск. перев., 1856). Ерицов, "История армянской сцены". Чалхушьян, "Армянская поэзия в лице Патканьяна" (Ростов, 1885). Ю. Веселовский, "Литературные очерки" (М., 1900; пять статей по Н.-армянской литературе); его же, "Армянский поэт С. Шах-Азиз", критич. этюд, с переводами избран. произведений (2-е изд., М., 190 5). 2) Появившиеся в журналах и сборниках: в "Мире Божьем" (1892, II) — "Армянский писатель Раффи", Е. С. Некрасовой. В "Артисте" (1892, сентябрь — ноябрь) — "Из истории армянской сцены: Тифлисский театр и бытовая комедия", Ю. Веселовского. В сборнике "Братская помощь армянам" (1898) — "Заметки о новой армянской литературе", М. Берберьяна; "Армянская периодич. печать", статья Дил. В "Русской Мысли" — "Армянская поэзия XIX века и ее происхождение" (1901, XII) и "Шестидесятые годы и армянский передовой журнал в Москве" (1903, VI), Ю. Веселовского. В "Кавказском Вестнике" — "Раффи", критич. очерк А. Хатисова (1901, I), "Петрос Туриан, его же (1900, XI).

Ю. Веселовский.