Иезуиты

Определение "Иезуиты" в словаре Брокгауза и Ефрона

Иезуиты — члены важнейшего монашеского ордена римско-католич. церкви. Иезуитский орден учрежден в 1534 г. Игнатием Лойолой (отсюда другое название И. — Игнатианцы), назвавшим его обществом Иисуса (Societas Jesus) и обрекшим его на борьбу против "адских чудовищ и порождений сатаны", на служение Богу, на совершение подвигов ad majorem Dei gloriam. К обычным трем монашеским обетам Лойола присоединил четвертый — обет беспрекословного повиновения папе. В 1540 г. папа Павел III утвердил орден И., а папа Юлий III чрезвычайно расширил его привилегии. И. объявлены были изъятыми от всякой светской юрисдикции и обложения в пользу государства, а также независимыми от епископов; они не признают никакой другой власти, кроме своего орденского начальства и папы. Им предоставлено исполнять все священнические обязанности, даже при интердикте, собственной властью освобождать от всех церковных наказаний и взысканий, обращать обеты светских лиц в другие добрые дела, самим себе давать диспенсацию от обета поста, от обязательного употребления бревиария (см. соотв. статью). Генералу И., наряду с неограниченной властью над членами ордена, предоставлено право повсюду посылать их со всякого рода поручениями, назначать их учителями богословия и награждать учеными степенями.

Главная, первоначальная цель, которую поставило себе "общество Иисуса", заключалась в подавлении реформации и в защите католической церкви против распространившегося духа сомнения и свободомыслия. В самой иерархии И. преследовали всякое стремление к уступкам, соглашениям и внутреннему обновлению церкви. Они стремились к своей цели с одной стороны проповедью, исповедью, воспитанием подрастающего поколения, отстранив от него постепенно другие ордена, с другой — развитием своеобразных учений о грехе, добродетели, нравственности. Главным основанием иезуитской догматики служит Фома Аквинат, особенно в отношении к учению о непогрешимости папы и о господстве его над всеми государями. Это учение И. развили до последних крайностей, прибегая к подлогам и даже изменениям текста Свящ. Писания, как, напр., сделал это Сантарелли в своем "Tractatus de haeresi et de potestate romani pontificis" (1625). Из положения о неограниченной власти папы, которому, для блага христианской церкви и спасения душ, приписывалось право разрушать подданных от присяги и низлагать государей, И. последовательно выводили принцип народовластия. Признавая власть папы непосредственным установлением Бога, а власть государей — проистекающей из воли народа и потому подлежащей контролю народа, а в последней инстанции — контролю папы, И. развили целую теорию революций, неповиновения законам, сопротивления государям и даже "тираноубийства" (сочинение иезуита Марианы). Теорию эту они не только проповедовали, но и применяли на практике. Нравственные теории И. оправдывают обман, ложь, клятвопреступление, уничтожают всякое благородное побуждение к нравственному возрождению и усовершенствованию, разнуздывают самые грубые инстинкты, установляют компромисс между Божьей правдой и человеческой неправдой. Недаром они доставили И. славу снисходительных духовников; от которых без труда можно получить отпущение всякого греха. Для разработки своих нравственных теорий И. воспользовались казуистикой — той отраслью средневекового богословия, которая занималась применением общих нравственных законов к конкретным случаям и разрешением возникающих при этом вопросов совести (casus conscientiae). Во многих случаях — по учению казуистов — у нас нет полной уверенности в том, что мы поступаем согласно с нашими обязанностями. Из двух представляющихся нам взглядов на данный вопрос каждый может опираться на известные основания, но ни один из них не может считаться несомненно достоверным (certa орinо), а является лишь вероятным, правдоподобным (probabilis). При этом оба противоположные мнения могут иметь за себя равное число оснований (aeque probabiles), или в пользу одного из них может быть приведено большее количество оснований (тогда оно probabilior), а в пользу другого — меньше оснований (minus probabilis). Самое правдоподобие может опираться или на основания внутренние (probabilitas intrinseca), или на внешние, т. е. на авторитет сведущих лиц, заслуживающих уважения и доверия учителей и авторов (probabilitas extrinseca). От более или менее правдоподобного мнения (opinio probabilior или minus probabilis) различают более или менее безопасное мнение (opinio tutior или minus tufa). Более безопасное мнение — то, следуя которому легче избегнуть нарушения законов, чем следуя противоположному. Из различных казуистических сочетаний мнений, более или менее правдоподобных и более или менее безопасных, иезуиты усвоили то, которое дает всего больше поблажек человеческим слабостям. Это — система пробабилизма, которая сводится к тому, что менее безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее правдоподобно. С точки зрения многих пробабилистов, всякий может, не взвешивая оснований за и против по существу и не составляя себе собственного убеждения в дозволенности или недозволенности данного действия, поступать сообразно с тем мнением, которое считается правильным со стороны признанных авторитетов и потому есть мнение правдоподобное, хотя бы он сам лично считал противоположный взгляд более основательным. Затем, при разъяснении понятия probabilitas extrinseca многие заходили так далеко, что говорили: всякое мнение правдоподобно, т. е. на практике можно следовать всякому мнению, которое высказывается несколькими авторами или даже одним, хотя бы все другие авторы оспаривали его, если только оно не осуждено явственно Церковью. В конечном своем результате пробабилизм упраздняет всякий внутренний голос совести, все веления нравственности, заменяя их суждениями признанных авторитетов, т, е. самих И. Это учение идет еще гораздо дальше, чем положение, что цель оправдывает средства — положение, которое действительно вытекает из теории и практики И., хотя в учебниках их и не выставляется в качестве общего руководящего принципа. В силу положения, что цель оправдывает средства, нравственная оценка поступка производится по намерениям лица, его учинившего, в силу же пробабилизма должен быть одобрен поступок безнравственный как по цели, так и по средствам, если только для обоснования его может быть приведено "правдоподобное" мнение. В связи с пробабилизмом стоит учение И. о грехе, существенным признаком которого является у них преднамеренность (чем исключается возможность согрешения по неведению и невежеству). Они расширяют до крайности понятие о грехах простительных, не требующих даже покаяния, и допускают мысленные, подразумеваемые оговорки и ограничения (reservatio et restrictio mentalis [Пример: На вопрос, предложенный убийце, он ли убил такого-то? — совершивший убийство может смело отвечать: нет, подразумевая про себя, что он не посягал на жизнь убитого им человека "до его рождения".], двусмысленные клятвы, подтасовку намерений ["Позволительно сыну, отвлеченным намерением (absoluto desiderio), желать отцу своему смерти, конечно, не как зла для отца, но как добра для себя, ради ожидаемого значительного наследства" — тезис иезуитской морали, осужденный папой Иннокентием XI.]. Любимейшим приемом И. при разработке вопросов морали; является перенесение методов юриспруденции, в область религиозно-нравственную и, между прочим, аналитическое разложение цельных понятий. Так, путем различения трех степеней нужды, двух категорий средств. и трех разрядов потребностей они выводили ряд правил как нельзя более удобных для людей, желающих уклониться от подачи милостыни и вообще помощи ближнему. Для И. нравственные принципы христианства не были руководящей нормой; наоборот, нравы и обычаи руководили ими при формулировании христианских принципов. Сами И. удачно называли иногда свою систему нравственного богословия theologia accomodativa, т. е. богословием, приноровленным к воззрениям и нравам людей известного времени и места. Того же основного приема своего они держались и в своей миссионерской деятельности.

Первым иезуитом, защищавшим пробабилизм (в конце XVI ст.), был Васкез. Вскоре пробабилизм сделался господствующим учением и как бы специфической принадлежностью иезуитского ордена. Из И., которые развили систему пробабилизма до худших ее выводов, выделяются Санчез, Гуртадо, Карамюель, Диана. Паскаль, в своих "Провинциальных письмах", выставил моральное учение иезуита Эскобара во всем его безобразии (систему другого знаменитого казуиста И. — Бузенбаума, сравнительно умеренного в своих выводах, представил в сокращенном изложении Ю. Ф. Самарин). В новейшее время сочинения патера Гюри (см. соотв. статью) и Альфонса Лигвори (см.) доказали, что И. и поныне ни в чем не отступились от воззрений и приемов казуистов XVII в. Сами папы не могли отнестись равнодушно к "распущенной морали" и к "облегченному благочестию", проповедовавшимся И. Для противодействия распущенной морали папа Александр VII созвал генеральный капитул доминиканцев и намеревался издать буллу против пробабилизма, но, отвлеченный от этой мысли иезуитом-кардиналом Паллавичини, ограничился осуждением 45 тезисов (1665—1666 гг.); папа Иннокентий XI в 1679 г. осудил еще 65 положений иезуитской морали (между прочим, тезисы, относящиеся к двусмысленностям и мысленным оговоркам). Но И. не отказались от своих доктрин, подобно тому, как и в других случаях они не останавливались перед явным неповиновением папе, как только его стремления не совпадали с интересами ордена. С Павла III до Климента XIV почти не было папы, которому бы не приходилось бороться против заносчивости и непокорности И. Орден, учрежденный для укрепления колебавшегося папского авторитета, приобрел, с течением времени, такое влияние и власть в церкви, что подчинил себе даже главу ее и заставил пап служить интересам ордена.

Организацию ордена И. можно уподобить кольчуге, сотканной из крепких и гибких колец; она делает орден неуязвимым и в то же время эластичным. Воля, силы и co весть каждого члена ордена переданы в руки резидирующего в Риме генерала. По правилам ордена, всякий И. должен видеть в генерале самого Христа, "должен предоставить провидению, в лице своих начальников, так управлять собою, как будто бы он был трупом" (perinde ас si cadavera essent). Генерал И. избирается пожизненно генеральной конгрегацией ордена, в состав которой входят все провинциалы и по одному выборному депутату от каждой провинции. Генеральная конгрегация также избирает 5 ассистентов и одного наблюдателя (admonitor, censor), которые помогают генералу советом (заключения их для генерала необязательны), но также и наблюдают за ним; если действия генерала грозят опасностью для интересов ордена, они могут созвать чрезвычайную генеральную конгрегацию, которая вправе низложить генерала и даже приговорить его к более суровому наказание. Чрезвычайная генеральная конгрегация может быть также созвана конгрегацией прокураторов (депутатов от провинций), которая собирается каждые три года для доклада о положении дел и совещаний. Не было еще, однако, случая созыва генеральной конгрегации для суда над генералом, и ни один генерал не был низложен. Генерал также может созвать чрезвычайную генеральную конгрегацию, обыкновенные же конгрегации собираются лишь по смерти генерала. Постановления общего характера могут всходить только от генеральных конгрегаций. В 1646 г. папа Иннокентий X, в видах ограничения власти генерала, постановил, чтобы генеральные конгрегации собирались каждые 9 лет, но постановление это, по ходатайству И., было отменено Бенедиктом XIV. Местным начальником ордена в пределах известной территории, образующей провинцию, является провинциал (praepositus provinciae), назначаемый генералом и также снабженный ассистентами и наблюдателем. Провинциал наблюдает за учителями и учениками высших школ и коллегий; деятельность престарелых членов ордена или неспособных к научным занятиям он вправе ограничить исповедью. Провинциалу непосредственно подчинены начальники (superiores) домов, в которых живут профессы, затем, ректоры коллегий, наблюдающие за ученой и учебною деятельностью ордена, также окруженные советниками и наблюдателями (monitores) и, наконец, ректоры новициатов и резиденций (менее значительные орденские дома и миссионерские станции). Контроль за личным составом ордена организован так, что в руках генерала сосредоточены полные сведения о каждом члене ордена, о степени образования его, занятиях, способностях и наклонностях. Все члены ордена делятся на четыре степени. Желающие быть допущенными в члены ордена поступают в разряд выжидающих (indifferentes) и в течение 20 дней живут в домах испытания (domus probatioms), где подвергаются наблюдениям и расспросам со стороны испытующего (examinator). Те из них, которые физически здоровы и в достаточной степени одарены умственными способностями, принимаются в разряд испытуемых (novitii) и в течение двух лет проходят суровую школу орденской дисциплины. Затем испытуемый дает обещание целомудрия и послушания и поступает в разряд схоластиков (scholastici). До этого момента испытуемый свободно, без объяснения причин, мог выступить из ордена; с переходом в разряд схоластиков он не может уже выйти из ордена без разрешения начальства, орден же по отношению ко всем своим членам, к какой бы степени они ни принадлежали, всегда сохраняет право исключать из своей среды, без объяснения причин. Схоластики в течение 5 л. изучают в какой-нибудь иезуитской коллегии общие науки и философию, затем в течение такого же периода состоят преподавателями этих наук, после чего посвящают 5 лет изучению богословия, один год — повторению школы, пройденной ими в период искуса, и по достижении 30-летнего возраста могут быть посвящены в священнический сан (для лиц, получивших образование или поступивших в орден уже по посвящении в духовный сан, период пребывания во второй степени может быть сокращен). После этого схоластики принимают обычные монашеские обеты и повышаются на степень коадъюторов (coadjutores), распадающуюся на два разряда: духовных коадъюторов (coadjutores formati, spirituales), т. е. посвященных в духовный сан и занимающихся обучением юношества, миссионерством, исповедованием и проповедничеством — и временных, или светских, коадъюторов (coadjutores temporales, saeculares), исполняющих одни лишь физические работы для ордена в качестве слуг, поваров, чернорабочих, управителей. Коадъюторы действуют в интересах ордена, но им еще не раскрыты тайные пружины того механизма, часть которого они составляют. Многие И. всю жизнь остаются коадъюторами. Высшую степень составляют профессы (professi), т. е. те И., которые к обычным трем монашеским обетам, присоединили еще четвертый — особого повиновения папе (отсюда professi quatuor votorum [ Существует еще разряд так называемых светских, или короткополых, И. (Jésuites externes ou à rebe courte). Это действительные, но гласно не признанные члены ордена, встречающиеся на каждой странице его истории, хотя по уставу можно только догадываться об их существовании]. Одни только профессы допускаются к высшим должностям в орден, избирают из своей среды генерала и являются в Рим в качестве членов генеральной конгрегации. Прежде дома профессов содержались исключительно на счет милостыни. Немногие лишь И. были епископами, что вполне соответствует общим тенденциям ордена, постоянно боровшегося с епископской властью и стремившегося стать выше ее; но коллегия кардиналов до 1740 г. почти постоянно насчитывала в своей среде хоть одного И. На папский престол ни один иезуит не был возведен.

Дисциплина ордена всецело направлена к тому, чтобы все индивидуальные стремления и силы членов его подчинить общим интересам целого. Суровое обезличивание служит ей основой. Выше всех добродетелей поставлено отречение от своей воли, беспрекословное повиновение всякому велению начальства. Отталкивающие, унизительные поручения (officia abjecta) возлагаются до тех пор, пока первоначальное к ним отвращение не преодолевается; для каждого письма необходимо испросить разрешение начальства; ни одно сочинение не может быть выпущено И. в свет без одобрения орденской цензуры; все помыслы и искушения должны быть раскрыты перед духовником; о всем подмеченном у собрата по ордену немедленно должно быть доложено по начальству. Дважды в день И. должен испытывать свою совесть. От родителей и родственников И. отрекается еще, при поступлении в разряд испытуемых; патриотизма он должен быть чужд, беседы о предметах политических ему воспрещены. Походка его, жестикуляция, голос, осанка — все регламентировано. Поныне И. одевается в длинное черное одеяние с четырехугольной черной шапочкой времен Лойолы; голову держит неподвижно, слегка наклоняя ее вперед; глаза обращены долу и не поднимаются выше нижней части лица собеседника. И. не должен иметь никакой собственности, довольствуясь самым малым и, в случае нужды или повеления, питаясь милостыней; принимать вознаграждение за исполнение духовных треб, проповедь, обучение юношества воспрещено. Так гласят правила ордена, но частными постановлениями пап они были настолько изменены, что не помешали ордену сосредоточить в своих руках громадные богатства и даже основать во всех странах банкирские конторы и торговые дома.

В сферу деятельности ордена входят, главным образом, богослужение, исповедь, воспитание юношества, миссионерство. В богослужении они всего сильнее напирают на чувственную сторону молящихся, пускают в ход символические изображения, эксплуатируют всевозможные народные суеверия и с особенным рвением разрабатывают культ Мадонны, в наиболее грубых его формах. Постоянной темой их бесед и душеспасительных брошюр служит проповедь, что трудно спастись через Христа и легко — через Марию. Они ввели в католическое богопочитание одну из самых нехристианских его особенностей — культ пресвятого сердца (см.). Переход от уединенной молитвы к общественному богослужению образуют особые духовные упражнения (вернее — самоистязания), практикуемые в домах испытания для порабощения вновь поступающих членов ордена. Руководством к ним служит книжка духовных упражнений ("Ехеrcitia spiritualia") Лойолы, которой уже в 1548 г. папа Павел III особой буллой придал как бы каноническое значение. Одним из главнейших источников могущества послужила для И. исповедь, В качестве духовников, И. овладевали совестью не только масс, но и государей, высокопоставленных лиц и государственных деятелей. И в исповедную практику И. внесли некоторые немаловажные особенности. Под влиянием И. становилось все более и более обычным исповедоваться возможно чаще и не только каяться в учиненных уже грехах, но испрашивать на исповеди совет и ответ по поводу всевозможных недоумений и вопросов. Большее значение стали придавать самому факту исповеди, ее подробности и частому повторению, чем действительному раскаянию. И. учили, что частая исповедь и причащение, даже у людей. ведущих языческую жизнь — знак предопределения к вечному блаженству (тезис, осужденный папою Иннокентием XI). Могущественнейшим орудием для господства над умами послужило для И. воспитание юношества, при самом возникновении ордена включенное в число основных его задач и сделанное возможно дешевым, в принципе — даже безвозмездным. Оно предназначено для детей всех классов, но главным образом имеются в виду сыновья высших классов и дети особенно даровитые. Подготовление боевого духовенства, воспитание мирян в духе благоговения перед авторитетом духовного сана — таковы конечные цели всех учебных заведений И. Задачи эти трудно преследовать с успехом в начальных училищах, и потому И. учреждали лишь средние и высшие школы. В этих школах гуманизм был обращен на службу средневековой римской церковности. Учебные программы, составленные в 1584 г. при генерале Аквавиве, столь же тесно примыкали к гуманистическим образцам, как и планы евангелических школ, и потому подверглась порицаниям со стороны испан. инквизиции и папою Сикстом V были отвергнуты. Переработанные, эти учебные планы введены были в действие под заглавием "Ratio aique institutio studiorum societatis Jesu "; с дополнениями 1616 г. и изменениями, произведенными в 1832 г., но не затрагивающими существа дела, эти учебные планы действуют поныне (ср. Pachtler, "Ratio studiorum", в 2- м и 5- м т. "Monumenta Germaniae рае dagogica", Берл., 1887). Школьная жизнь и преподавание регламентированы в них до мельчайших деталей. Даже по вопросам, не относящимся к области веры и благочестия, учитель должен отказаться от собственного мнения и следовать воззрениям признанных авторитетов. В высших классах иезуитских коллегий преподаются на лат. языке философия и богословие. В качестве единственного руководителя в области философии принят Аристотель, в области экзегетики — блаженный Иероним, в области догматики — Фома Аквинат. В низших классах главный предмет преподавания — лат. язык; греческому языку отведено второстепенное место, родной язык и отечественная история в полном пренебрежении. Урокам закона Божия уделено немного часов, но на всем преподавании и на всей системе воспитания лежит печать церковности. Особое внимание обращается на развитие ораторских и диалектических способностей. Этой цели служат так называемые академические собрания, в которых воспитанники, под руководством учителя, читают рефераты, держат речи, защищают и оспаривают тезисы и т. п. Ученики высших классов служат учителями в низших. Дисциплина основана на возбуждении соревнования и тщеславия. Каждый ученик имеет своего соперника и в его же лице наблюдателя и доносчика. Строгий формализм, механическая дрессировка, тщательное предупреждение всякой самодеятельности и самостоятельности мысли — таковы основы иезуитской педагогики. При всем том иезуитские школы, в течение двух столетий, пользовались доверием общества; даже протестанты отдавали туда своих детей и такие люди, как Гуго Гроций и Декарт, считали их образцовыми. Из других орденов только ораторианцы во Франции, пиаристы в Италии и Польше могли соперничать с И. на педагогическом поприще. В настоящее время И. имеют средние и высшие школы в Бельгии (Католич. университет в Лувене), Англии и Сев. Америке. В Австрии, где они во второй половине прошлого. столетия имели 200 гимназий и прогимназий, в руки их переданы были в 1854 г. многие гимназии, хотя они и отказались принять государственные учебные программы; но в 1868 г. эти гимназии были взяты из ведения И. С тех пор значительнейшее учебное заведение И., в Фельдкирхе, имеет характер частной школы. В 1857 г. в руки И. перешел богословский факультет в Инсбруке, но с 1874 г. там имеются два профессора из лиц белого духовенства. Последним источником могущества И. явилось миссионерство. Распространение христианства среди язычников поставлено было Лойолой одной из основных задач ордена, и в лице его сотрудника Франциска-Ксаверия (см.) христианский мир приобрел одного из ревностнейших и неутомимейших своих миссионеров. Успехи иезуитских миссионеров отличались быстротой, но вместе с тем и непрочностью. В Китае, Японии, Индии, Африке они старались сочетать христианские обряды и истины с языческими обычаями и суевериями: они предлагали средства спастись, не перерождаясь внутренне, и сделаться христианином, не переставая быть язычником. Разрешая мнимообращенным в христианство разные виды идолослужения, под условием оговаривать про себя, что поклонение относится к истинному Богу, иезуитские миссионеры сами подделывались под наружный вид и обычаи жрецов, выдавая себя за христианских брахманов, бонз и мандаринов. В Ост-Индии они то подлаживались к знати, то выступили перед порабощенной чернью апостолами свободы; в Японии они приобрели приверженцев среди дворянства, враждовавшего с жреческой кастой; в Китае возбуждали к себе уважение в качестве землемеров и звездочетов, в исп. колониях Южн. Америки выступили в защиту приниженных индейцев и в своем социально-теократическом государстве в Парагвае (см.) явились провозвестниками христианского завета любви к ближнему. Католический мир не мог относиться равнодушно к приемам миссионерской пропаганды И., которые, к тому же, всячески вредили миссионерам других орденов. В XVII и XVIII в. производилось по этому поводу многосложное дело. Миссионеры августинского, доминиканского, капуцинского и др. орденов, прелаты и папские легаты, бывшие на местах для расследования иезуитских злоупотреблений, уличали И. перед папским престолом в разного рода отступничествах от Христовой веры. Но осуждение папы не было страшно для И. в столь отдаленных странах, а в крайних случаях они прибегали к заступничеству языческих властей; напр., в 1700 г. они обратились с жалобой на папу к китайскому богдыхану, который и решил спор в их пользу. В колониях, куда И. являлись в качестве миссионеров, они вели и торговые операции, доставившие им большие богатства.

Исторические судьбы ордена. В момент смерти своего основателя (1556) орден И. насчитывал свыше 1000 членов (в том числе только 35 профессов), 100 домов и 14 провинций, из которых 7 приходилось на Пиренейский п-ов и на испано-португ. колонии. Остальные провинции, а также те, которые появились при ближайших преемниках Лойолы, распределены были между Италией, Францией, верхней и нижней Германией. Число коллегий — главного орудия влияния И. — быстро увеличивалось, благодаря пожертвованиям. Император Карл V основал Коллегию в Палермо, брат его, король Фердинанд — Коллегии в Праге, Вене и Инсбруке. В Испании Коллегия, основанная в Сарагосе в 1542 г., с течением времени выделила из себя 25 других коллегий. В Португалии, где орден, в лице короля Иоанна III, нашел первого щедрого покровителя, а в лице его внука, короля Себастиана († 1578) — покорного ученика, Коллегии в Лиссабоне, Эворе, Опорто, Браге и Коимбре служили основой по истине теократического могущества: не только верой и науками, но и жизнью и нравами португальского народа руководили И. Они были главными виновниками присоединения Португалии, по смерти Себастьяна, к исп. короне. Герцог Борджиа, впоследствии третий генерал ордена († 1572), основал в Риме Коллегию (1551), которая послужила очагом для 120 учебных заведений, разорявшихся по всей Италии. В Риме же учреждены были национальные коллегии (collegia nationalia seu pontificia), которые служили и служат рассадниками И. для всего мира. Впервые такая Коллегия учреждена была Лойолой в 1552 г. для Германии, под именем Collegium germanicum. Она послужила образцом при учреждении других коллегий — Английской, Греч., Маронитской, Иллирийской, Шотландской, Ирландской и Венгерской; последняя в 1580 г. слилась с Немецкой, которая с тех пор официально именуется Collegium germanico-hungaricum. Всего больше противодействия И. встретили во Франции. Парижские университет и парламент объявили орден И. бесполезным; тем не менее им в 1562 г. удалось основать Коллегию в Клермоне, но при этом они фактически должны были отказаться от многих своих привилегий. После покушения их питомца Шателя на жизнь Генриха IV, И. были, в 1594 г., изгнаны из пределов Франции, но в 1603 г. король разрешил им вернуться, и вскоре в распоряжении И. оказалось 35 богатых коллегий. Впечатление, произведенное преступлением Равальяка, И. старались загладить тем, что сами содействовали осуждению учения иезуита Марианы о тираноубийстве. При Людовике XIV и Людовике XV они пользовались большим влиянием на ход политических дел. Еще большего могущества достигли И. в Германии, по которой они распространились из трех пунктов: Ингольштадта, Вены и Кельна. Захватив в свои руки, при содействии баварских герцогов Вильгельма IV и Альбрехта V, университет в Ингольштадте, И. подчинили себе все дело народного образования в Баварии. Из Вены, где Коллегия, основанная в 1551 г. Канизием, быстро достигла цветущего состояния, И. распространили свою деятельность на Прагу (1556), Ольмюц, Брюнн (1561), Тирнау в Венгрии (1561), Грац, Инсбрук и Галль. Из Кельна, где в ведение И. поступила сначала Академическая коллегия трех корон (1556), а вскоре за тем и весь Университет, разветвления иезуитских учреждений перешли в Трир (1561), Майнц (1561), Шпейер, Ашаффенбург и Вюрцбург, а затем в Антверпен, Лувен, Сент-Омер, Камбрэ и Турнэ. Императоры Рудольф II, Фердинанд II и Фердинанд III всецело находились под влиянием И., которые были душой католической лиги во время 30-летней войны. Вообще главной задачей ордена была борьба с протестантизмом. Из всех зап.-европейских стран только сев. Германия (но не та часть Пруссии, которая принадлежала Польше), скандинавские государства и Англия (откуда И. были изгнаны после порохового заговора) были свободны от И. Во внутренней жизни ордена замечательно управление пятого генерала, Аквавивы (1582—1615), который сумел охранить неограниченную свою власть от притязаний испанских членов ордена. При преемнике его, генерале Вителлески (1615—45), профессы фактически освободились от обета нищенства. В 1616 г. орден насчитывал 39 провинции, 1593 члена, 803 дома (в том числе 15 обителей профессов), 467 коллегий, 63 миссии, 165 резиденций и 136 семинарий.

XVII в. и первая половина XVIII были эпохой беспрерывного усиления ордена И. Никогда, однако, ни доктрины, ни практика их не пользовались всеобщим признанием в католическом мире. Еще в конце XVI в. начался спор И. с доминиканцами по вопросу о благодати, о которой впоследствии возникла у И. полемика и с августинцами и янсенистами (см.). В связи с преследованиями, которым подверглись со стороны И. янсенисты, стоит и открывшийся в XVIII в. спор о булле Unigenitus (см.), против которой высказалась большая часть французского духовенства. Еще более сильные порицания вызывала мораль И. Папа Иннокентий XI в 1687 г. провел в генералы ордена испанца Тирса Гонзалеса, одного из весьма немногих И., высказавшихся против пробабилизма, поручив ему подавить господствовавшие в ордене доктрины распущенной морали; но попытки, сделанные в этом направлении Гонзалесом, встретили упорное противодействие со стороны виднейших членов ордена и не имели успеха. Начиная с 1743 г. казуистическая мораль И. подвергалась резким нападкам со стороны некоторых итал. доминиканцев (Конкина, Паттуци). Многие выдающиеся кардиналы были убежденными противниками И. Наконец, безнравственные приемы, которые они пускали в ход в своей миссионерской деятельности, неприязненные выходки их против миссионеров других орденов, явное неповиновение, которое они в Америке, Индии и Китае оказывали папскому престолу, дух спекуляции и беззастенчивого обогащения, который они вносили в свои торговые предприятия, отчасти их образ жизни — все это вместе взятое вызвало сильное движение против иезуитск. ордена. Прежде всего некоторые итал. города изгнали их за непозволительное обращение с женщинами. Вследствие договора, заключенного между Испанией и Португалией в 1750 г., некоторые округи Парагвая должны были перейти во владение последней; но местное население, под предводительством И., оказало португ. властям вооруженное сопротивление. Началось следствие. Оно еще не было закончено, как в 11758 г. произведено было покушение на португ. короля Иосифа I. Иезуитов обвинили в участии в этом преступлении и 3 сент. 1759 г., под влиянием министра Помбаля (см.), состоялся королевский эдикт, которым орден изгнан был из пределов Португалии; члены его посажены были на суда и высажены на берег Папской области. В то время орден насчитывал 22589 членов всех степеней, из которых половина посвящены были в священнический сан, 24 обители профессов, 669 коллегий, 176 семинарий, 61 новициат, 335 резиденций и 273 миссии.

Повод к изгнанию И. из Франции дан был их торговыми операциями, которыми они продолжали заниматься, несмотря на неоднократные увещания пап. Патер Лавалетт, под видом миссии, основал в 1743 г. на Мартинике торговый дом, который вскоре сосредоточил в своих руках всю торговлю вест-индских о-вов. Два судна, отправленные им с товаром, в виде платежа одному торговому дому в Марселе, были в дороге захвачены англичанами; Лавалетт объявил себя банкротом (1755), а орден, во избежание платежа значительной суммы (свыше 2 млн. ливров), отрекся от него — прием, который и раньше пускался в ход, когда торговые дома И. объявляли себя несостоятельными. Начался процесс, раскрывший массу всякого рода злоупотреблений со стороны И. Парижский парламент присудил орден к платежу долга и в то же время учредил комиссию для расследования статутов ордена. Комиссия обнародовала в 1762 г. "Extraits des assertions pernicieuses et dangereuses que les Jésuites ont dans tous les temps soutenues". Людовик XV предложил генералу Риччи внести некоторые изменения в статуты ордена, но получил в ответ: "Sint ut sunt, aut non Bint "! (да пребудут, каковы есть, или да не будут). Ко всему этому присоединилось нерасположение к ордену маркизы Помпадур и министра Шуазеля. В 1764 г. И. королевским декретом изгнаны были из Франции. В 1767 г. Карл III, под влиянием министра Аранда, изгнал их из Испании: 5000 И. арестованы были в одну ночь и отвезены в Папскую область. Изгнанию И. из Неаполя содействовал министр Тануччи. В 1768 г. они были изгнаны из Пармы. Папа Климент XIII, по неотступным ходатайствам И., пытался еще раз торжественно утвердить их орден буллой Apostolicum от 7 янв. 1765 г.; но папа Климент XIV должен был уступить общему чувству негодования и настойчивым представлениям католических дворов. Бреве Dominus ас Redemptor noster от 21 июля 1773 г. объявил орден И. уничтоженным повсеместно и навсегда. После этого орден был упразднен и в Австрии, и в католической Германии. Повсюду, впрочем — кроме Испании и Португалии — с И. обходились довольно милостиво: им предоставили годовой доход от их конфискованных имений и требовали только, чтобы каждый из них признал власть местного епископа и приписался к какому-нибудь другому ордену. Но И. не считали своего дела проигранным и рассчитывали на время. Буллу Климента XIV они истолковали в том смысле, что она вступает в силу лишь по официальном обнародовании ее, с разрешения местной правительственной власти, в каждой коллегии в отдельности. Нашлись местности, где такое разрешение, благодаря стараниям., не воспоследовало. Фридрих II в Пруссии, Екатерина II в Белоруссии воспользовались случаем показать миру, что они не признают власти папы, и воспротивились обнародованию бреве Климента XIV. Таким образом И. сохранили свои коллегии в Силезии и Фридрихом II, под именем "Priester des Königl. Schulinstituts", даже сделаны были преподавателями королевского института. Вскоре, однако, прусский король разочаровался в их педагогической системе и уже в 1776 г. почти уничтожил иезуитский орден в своем государстве, издав приказ, чтобы прусские И. не назывались более этим именем, не носили своего орденского платья и переходили в какой-нибудь другой орден. В 1781 г. королевский институт был упразднен, а вслед за тем все И. удалены из пределов Пруссии. Единственной страной, где орден сохранил свое существование, была Россия (см. соотв. статью).

Преемник Климента XIV, Пий VI, оказывал экс-И. большие милости и предоставил им выдающиеся места. Официально уничтоженные, И. вступили в близкие сношения с редемптористами (см.); одно время и пакканаристы (см.) заменяли орден И. Попытка к возрождению ордена, под именем винцентинов, сделанная в 1787 г., не удалась (см. Пресвятого сердца общество). В 1801 г. Пий VII официально признал существование ордена в пределах Белоруссии и Литвы. Когда восторжествовала в Западной Европе реакция, орден И., в качестве надежного оплота против духа революции, был повсеместно восстановлен буллой Пия VII (Sollicitudo omnium ecclesiarum) от 7 авг. 1814 г. В 1815 г. орден восстановлен в Сардинии, Неаполе и Испании. В последней стране либеральное движение 1820 г. повлекло за собой изгнание И., но с восстановлением абсолютизма в 1823 г. они были возвращены; вновь изгнаны они из Испании в 1835 и 1868 гг. В Португалии никогда не был законно отменяем эдикт 1759 г. об изгнании И.; декрет дон-Мигуэля от 30 августа 1832 г. о восстановлении ордена И. объявлен был дон-Педро недействительным немедленно по вступлении последнего в Лиссабон (23 июля 1833 г.), после чего И. должны были покинуть страну; но и в Испании, и в Португалии они беспрестанно вновь водворялись. Во Франции орден И. даже при реставрации добился только терпимости, а после революции 1830 г. был уничтожен навсегда. Тем не менее