Давид, Жак Луи

Определение "Давид, Жак Луи" в словаре Брокгауза и Ефрона

Давид, Жак Луи
Давид, Жак Луи
(David) — исторический живописец, знаменитый преобразователь французской живописи конца XVIII столетия, имевший значительное влияние на направление искусства даже других стран (1748—1825). Еще в отрочестве он обнаружил выдающиеся художественные способности; но, поступив в ученики к Вьену, сначала шел довольно тихо на пути своего развития и только после троекратной неудачи на соисканиях большой награды получил ее в 1774 г. за картину "Эрасискрат открывает причину болезни Антиоха". В следующем за тем году отправился на счет правительства в Италию вместе с Вьеном, назначенным в это время в директоры франц. акд. в Риме. Проведя здесь пять лет, занимался преимущественно изучением антиков, писал этюды, исполнил лишь немного картин, из которых одна, "Св. Рох молит Богоматерь о прекращении чумы", доставила ему некоторую известность. По возвращении своем в Париж в 1780 г. выставил здесь картину "Велизарий" (находится в Лильском музее, гравировано Морелем) и получил за нее звание сопричисленного к Королевской академии живописи, а через три года был принят в действительные члены этой акд. за новое свое произведение: "Андромаха оплакивает смерть Гектора". Эти работы настолько повысили репутацию художника, что король заказал ему картину, предоставив ему и выбор сюжета. Д. отправился в Рим и, написав там "Клятву Горациев", привез ее в Париж, где она возбудила всеобщее удивление. Погружаясь все более и более в историю древних греков и римлян, он исполнил после того картины "Смерть Сократа" (гравир. Массаром-отцом), "Ликторы приносят к Бруту трупы его сыновей", "Любовь Париса и Елены" гравированная Видалем) и некоторые др. Отступление от его тем, обычных до этого времени, составляет "Прибытие Людовика XVI в заседание парламента 14 февраля" — картина, принесенная им в 1790 г. в дар Национальному собранию, которое после того заказало Д. изобразить "Клятву Jeu de Paume", оставшуюся, однако, только в эффектно сочиненном эскизе (гравир. Жозе). Разгоревшийся пожар революции затянул пылкого художника в свой бурный круговорот: он выступил в роли политического деятеля, попал в 1793 г. в конвент, в качестве его члена участвовал в осуждении короля на казнь, сочинял и предлагал проекты великих национальных празднеств и управлял их декоративною частью и т. п. В это время из-под его кисти вышли воспроизведения двух кровавых современных сцен — убийства М. Пеллетье и Марата. Падение Робеспьера повлекло за собою арест его друга, Д., и только слава последнего как художника спасла ему голову. По выходе из тюрьмы он снова отдался всецело живописи и написал в 1795-99 г. одну из лучших своих картин, "Похищение сабинянок", публичная выставка которой доставила ему 65627 фр. Когда верховная власть над Францией перешла в руки Наполеона, Д. сделался его привилегированным живописцем; но, увековечивая на полотне славные события Консульства и Империи ("Переход Бонапарта чрез С.-Бернард", "Коронация Наполеона", "Раздача орлов" и т. п.), он не переставал интересоваться древней историей и написал, между прочим, "Леонида в Фермопилах" — картину, оконченную в 1814 г. и проданную в 1819 г. вместе с "Похищением сабинянок" за 100000 фр. (обе находятся в Луврск. музее). Несмотря на благорасположение к нему императора и на получаемые от него милости, Д. оставался в душе республиканцем. По возвращении Бурбонов он как бывший член конвента и "цареубийца" подвергся изгнанию из Франции, был вычеркнут из списков Акд. худож. и Почетного легиона и поселился в Брюсселе, где продолжал руководить образованием молодых художников и писать картины. Из произведений, относящихся к этой последней поре его деятельности, наиболее достойны внимания: "Амур, покидающий Психею", "Марс, обезоруживаемый Венерою, Амуром и Грациями" и т. д. Суждение художественных критиков о Д. весьма различно, но никто не отрицал его огромного исторического значения. С Д. началось решительное перерождение изжеманившегося перед тем франц. искусства. Он первый снова обратился к изучению антиков, стал заботиться о соблюдении чистоты стиля и здравого воззрения на природу. Это направление он проводил в своих произведениях с убеждением и энергией. Однако он, в сущности, усвоил себе только внешние черты памятников греч. искусства. Отсюда — окоченелость и мертвенность его картин. Вместо действительного чувства мы находим у него театральную деланность, вместо страсти — притворный, нередко преувеличенный пафос, не столько вдохновение, сколько холодный расчет ума. Кроме того, он вообще не богат изобретательностью: его композиция отличается разбросанностью; его фигуры принимают утрированные позы; колорит у него чересчур однообразный, порою желтоватый, холодный и лишенный тонких нюансов. Но рисунок старательно выработан, формы благородны, изящны, и особенно в женских фигурах. В портретах он несравненно проще и привлекательнее, чем в картинах, и большинство его недостатков стушевывается перед подражанием природе, не отуманенным предвзятыми принципами. Как на лучшие его работы в этом роде, можно указать на портреты Жубера и Леруа, г-жи де-Сорси, маркизы де-Оливьер, отца Фидельера, Пекуля (нах. в Лувре), Буасси-д'Англа, г-жи Рекамье (в Лувре), ген. Жерара и особенно папы Пия VII (в Лувре). Но главная заслуга Д. состоит в основании целой школы, в которой его ученикам предоставлялась возможность развивать свои способности сообразно их натуре, без всяких стеснений, и после строгого изучения антиков бросить рабское подражание им и идти не по стопам своего учителя, а самостоятельным путем к совершенству. Из этой школы вышли Гро, Гране, Друе, Жироде, Жерар, Изабе, бельгиец Навез, Л. Робер, Энгр и мн. др., менее значительные художники. Ср. F. L. David, "Le peintre Louis David (1748—1825), souvenirs et documents inédits" (П., 1880), Delécluze, "L. David, son école et son temps" (П., 1855); T. Thorc, "Les peintres du XIX siècle, L. David" (Брюссель, 1843); M. A. Th. (Адольф Тьер), "David, souvenirs historiques"; E. Chesneau, "Le mouvement moderne en peinture, L. David".

A. С-в.